– Все в порядке? Не тошнит после вертолета?

– Я в порядке. Зачем ты привез меня в Албанию?

– А откуда ты знаешь, что мы в Албании?

– Ну как, сам подумай. Вылетели из Италии на восток. Максимальное расстояние без дозаправки у «Breda Nardi NH500» – двести шестьдесят три километра, поэтому пришлось совершить промежуточную посадку. Дальше Албании мы бы просто не долетели. К тому же ты говоришь по-английски, поскольку многие албанцы понимают итальянский, так что английский надежнее.

Да Сильва взглянул на меня с некоторым беспокойством, но я не собиралась доставлять ему удовольствие объяснениями. На самом деле я так много знала о вертолетах, которыми пользуется полиция, только потому, что, когда мне достался «каракал» точно такой же модели, как у да Сильвы, я всерьез изучила всю полицейскую экипировку. Подумала, что не помешает узнавать итальянских полицейских даже в штатском, по стандартному оборудованию, а у моей памяти есть такое свойство: вся информация застревает надолго. Я могла бы неплохо жить, участвуя в барных викторинах. Думаю, в свое время он объяснит мне, какого черта мы делаем в Албании, но уверена, что не по официальным полицейским делам, хотя да Сильва, по моим подсчетам, отсутствовал на службе уже довольно продолжительное время.

– Может, скажешь, где мы? – бодро спросила я.

– Место называется Дуррес, – ответил да Сильва, несколько расстроенный моими навыками, достойными комиссара Монтальбано. – Дай руки, – добавил он и снял наручники. – Они нам больше не понадобятся.

Может быть, мне показалось, но его пальцы на секунду дольше положенного задержались на внутренней стороне моих запястий, растирая отметины от наручников. Посмотрев в окно, я подумала, что по сравнению с Дурресом в низкий сезон Калабрия выглядит как Мюстик. Машина подпрыгивала на ухабах и ямах совершенно раздолбанной дороги, по тротуарам шли толпы женщин в поношенных нейлоновых бурнусах, толкавшие перед собой инвалидные кресла и тележки из супермаркетов, пробираясь между рядами с продуктами и канализационными стоками без люков. Еще здесь было невероятное количество бездомных собак, бесстрашно бросавшихся под колеса отчаянно дымящих машин. Несмотря на ясное зимнее небо, было довольно пасмурно, тусклый свет пробивался между высотками, последние этажи которых скрывались в испарениях смога. Да Сильва не проявлял ни малейших признаков любопытства – он явно бывал здесь раньше – и даже бровью не повел, когда мы остановились на красный свет и в окно забарабанил попрошайка, чью наготу прикрывала лишь повязанная на плечи скатерть в цветочек. Водитель высунулся из окна и что-то крикнул ему, – кажется, речь шла о степени добродетельности матери этого господина, – и нищий тут же отошел от машины и поплелся дальше, едва передвигая ноги.

Наконец мы выехали из города и оказались на новехоньком автобане, где движение было уже не такое интенсивное, но водители, казалось, считали, что все шесть полос предназначены для «Формулы-1». Я инстинктивно прикрыла глаза, когда нашу машину подрезала огромная фура, объехав нас буквально в последнюю секунду.

– Ненормальные, правда? – похлопал меня по плечу да Сильва. – А еще говорят, что итальянцы водят как сумасшедшие! Ты бы видела дорогу на Тирану, там вообще труп на трупе…

– Спасибо, успокоил!

Съехав с шоссе, мы оказались около огромной виллы персикового цвета. За огромными электрическими воротами с колючей проволокой сверху нас встретил вертлявый мужчина с круглым пузом под фиолетовой рубашкой с расстегнутым воротником и бежевым кашемировым джемпером. Быстрым шагом он по-деловому подошел к автомобилю и пространно поприветствовал да Сильву на итальянском. Они пожали друг другу руки, похлопали по плечу как старые знакомые, но во взгляде его припухших бесцветных глаз читалось беспокойство. Он помог мне выйти из машины, коротко кивнул, переглядываясь с да Сильвой, как будто решил, что я его девушка.

– Познакомься, это мисс Тирлинк, – произнес да Сильва, назвав меня именем, которое долгое время символизировало для меня жизнь моей мечты.

– Buongiorno, signorina, – официальным тоном отозвался мужчина.

Слава богу, нам не пришлось здороваться за руку! У него наверняка противные скользкие ладони, подумала я, глядя на его блестящий от пота лоб.

– Все готово? – коротко спросил да Сильва.

– Certo, certo, tutto a posto![3]

В уголках рта мужчины выступила белая пена. Он явно был не на шутку встревожен. Да Сильва что-то сказал водителю, машина тронулась и исчезла за домом. Втроем мы пошли в ту же сторону по изысканной мощеной дорожке и оказались в большом дворе, обнесенном бетонными стенами. В углу двора стояли детские качели, в центре – фонтан с пластиковым лебедем. В остальном в качестве декоративных элементов использовались разные старые «мерседесы», пластмассовый столик и стулья, а еще стоящий на коленях мужчина, которому заламывали руки двое бритых налысо типов в джинсах и татуировках. Увидев да Сильву, мужчина закричал, стал о чем-то его умолять, пытаясь объяснить по-итальянски, что произошла ошибка, что он ни в чем не виноват, что он никогда бы… Как будто пытался криком растянуть время. Я так и не узнала, чего он никогда бы не сделал, потому что да Сильва быстро прошел мимо меня, на ходу достал пистолет и три раза выстрелил мужчине в грудь.

Встречавший нас рьяно перекрестился и кивнул да Сильве. Громилы с мрачными лицами подхватили тело, из которого хлестала кровь: сердце всегда бьется еще несколько секунд после смерти мозга. Меня слегка затошнило от металлического запаха крови и пороха, оставшегося на руке да Сильвы. Он повел меня к дому с таким выражением лица, как будто только что просто отряхнул пыль с форменных брюк.

И вдруг я почувствовала едва ощутимое, невидимое притяжение. Мы с тобой похожи. На долю секунды, не произнося ни слова, мы оба поняли это.

Оглянувшись, я увидела, что громилы погрузили труп в просторный багажник одной из машин. С другой стороны ко мне подошел встретивший нас скользкий тип. Его одутловатое лицо было бледным и потным, казалось, его вот-вот вырвет, но тем не менее он выдавил из себя улыбку.

– Прошу вас, signorina, – хрипло пробормотал он, – пройдемте! Обед готов!

– Я не голодна, – отозвалась я, хотя на самом деле умирала от голода.

Вчера я съела какой-то засохший panino, и с тех пор во рту не было и маковой росинки, но наша увеселительная прогулка уже начала меня утомлять. Удивительно, но несмотря на то, что произошло во дворе, я почему-то совершенно перестала бояться да Сильву. Казалось, страх испарился вместе с запахом пороха от девятимиллиметровой пули. Да и трупов я повидала достаточно. Если да Сильва и правда знал о моей жизни так много, как утверждал, то ему стоило приложить больше усилий, чтобы шокировать меня. Я уже стала раздражаться, что он таскает меня за собой, словно ценную бандероль, и хотела поскорее понять, чего ему от меня надо, сделать это, и пусть уже проваливает – на хрен! – из остатков того, что когда-то было моей жизнью. Сбросив с себя их руки, я повернулась к да Сильве.