Я вышла из душа и потрясла головой, чтобы навести прическу. Потом надела свою обычную униформу из эластичных шорт и спортивного бюстгальтера с петлей на шее, а поверх трикотажную вещицу с хоккейной командой «Рейнжерс». Бросила еще один взгляд на волосы и решила, что они нуждаются в кое-какой помощи, поэтому ненадолго погрузилась в рутину с гелем, сушкой феном и лаком для волос. Когда я с этим покончила, то стала на несколько дюймов выше. Я стояла перед зеркалом, изображая Чудо-Женщину, расставив ноги и уперев кулаки в бедра.

— Ешь землю, подонок, — сказала я зеркалу. Потом изобразила Скарлетт, прижав ладонь к сердцу и застенчиво улыбаясь. — Рэтт, красивый ты дьявол, как тебе это удается.

Ничего из этого совершенно не соответствовало настроению на сегодняшний день, поэтому я потащилась на кухню взглянуть, не найду ли свою личность в холодильнике. Только я проложила борозду в замороженном «чизкейке», как зазвонил телефон.

— Эй, — поздоровался Эдди Кунц.

— Эй, — ответила я.

— Я тут получил письмо от Максин. И подумал, что ты могла бы захотеть на него взглянуть.

* * *

Я проехалась до Маффет Стрит и обнаружила Эдди Кунца, стоящим на крошечной лужайке, руки его, как потерянные, болтались по бокам, а сам он уставился на переднее окно. Окно было разбито вдребезги. В середине большая квадратная дыра. Остальное в трещинах.

Выйдя из машины, я хлопнула дверью, но Кунц даже не обернулся ни на звук, ни на мое появление. С минуту мы стояли бок о бок, изучая это оконное несчастье.

— Хорошая работа, — произнесла я.

Он кивнул.

— Квадрат точно в центре. В старших классах Максин играла в софтбол.

— Она натворила это прошлой ночью?

Еще кивок.

— Я собирался лечь спать. Выключил свет и БАХ… в окно влетел кирпич.

— Авиапочта, — напомнила я.

— Ага, проклятая авиапочта. Моя тетушка слетит с катушек от ярости. Она моя домовладелица. Они с дядюшкой Лео живут в другой половине этого куска дерьма. Единственная причина, почему она не здесь и не заламывает руки, это потому что ушла в церковь.

— Не знала, что ты снимаешь квартиру.

— Неужели думаешь, что это я выбрал такие цвета? Разве я похож на какого-то парня-гомика?

Черт, нет. Парни-гомики не думают, что разрез на майке — это писк моды.

Он вручил мне листок белой бумаги.

— Это было привязано к кирпичу.

Письмо было написано от руки и адресовано Кунцу. Записка была проста. В ней говорилось, что он ничтожество, и если он хочет вернуть свое имущество, то пусть отправляется на охоту за сокровищем. Дальше говорилось, что первым ключом будет «в чем-то большом». И затем следовал набор каких-то букв.

— Что это значит? — спросила я его.

— Кабы я знал, не позвонил бы тебе, так ведь? Я не буду заниматься этой проклятой игрой в поиски сокровища.

Он воздел вверх руки.

— Она чокнутая. Мне следовало с самого начала понять, что у нее не все дома. Она помешана на шпионах. Всегда смотрела эти тупые фильмы о Бонде. Я трахал ее сзади, а она смотрела по телеку Джеймса Бонда. Ты можешь поверить?

О да.

— Ты ведь все вынюхиваешь, не так ли? — произнес он. — Ты ведь все знаешь о том, как быть шпионом? Знаешь, как взламывать шифры?

— Я ничего не знаю о работе шпионов, — возразила я ему. — И без понятия, о чем здесь говорится.

Фактически, я не только не знала ничего о шпионах, я даже особенно и не знала, как работать охотником за головами. Я просто неуклюже болтаюсь туда-сюда, стараясь платить за квартиру и вознося молитвы, чтобы выиграть в лотерею.

— Так что сейчас? — спросил Кунц.

Я снова прочла записку.

— Что это за имущество, о котором она пишет?

С минуту он таращился на меня пустым взглядом.

— Любовные письма, — наконец, ответил он. — Я написал ей несколько любовных писем и хочу их вернуть. Не хочу, чтобы они где-то болтались теперь, когда мы разбежались. В них есть несколько смущающих меня вещей.

Эдди Кунц не был похож на типа, который пишет любовные письма, но откуда мне знать? Он казался типом, способным разгромить квартиру.

— Ты наведывался к ней домой поискать эти письма?

— Да, но квартира была закрыта.

— Ты ее не вскрывал? У тебя ключа нет?

— Вскрывал? Ты имеешь в виду: вышибал дверь?

— Я вчера была на квартире Максин. Кто-то перерыл ее сверху донизу.

Снова этот пустой взгляд.

— Я ничего не знаю об этом.

— Думаю, кто-то что-то искал. Могла Максин хранить наркотики?

Он пожал плечами.

— Кто ее знает, эту Максин. Как я уже говорил, она была чокнутой.

Здорово узнать, что Максин еще в городе, за исключением того, что я не нашла ничего волнующего в записке, смысл которой не смогла понять. И уж явно не хотела ничего больше слышать о сексуальной жизни Кунца.

Он приобнял меня рукой за плечи и наклонился ближе.

— Скажу тебе откровенно, сладкий пирожочек. Я хочу вернуть эти письма. Это могло бы даже кое-чего мне стоить. Ты знаешь, о чем я? То, что ты работаешь на этого парня по залогам, вовсе не означает, что ты не можешь работать еще и на меня, верно? Я хорошо заплачу. Все, что тебе предстоит сделать, это позволить мне поговорить с Макси до того, как ты сдашь ее копам.

— Некоторые люди могут решить, что это двойная оплата за одну работу.

— Тысяча долларов, — произнес Кунц. — Вот мое окончательное предложение. Дело за тобой.

Я протянула руку.

— Договорились.

Ладно, меня можно купить. По крайней мере, продаюсь не задешево. И помимо прочего, на достаточных основаниях. Хотя мне не особенно нравился Эдди Кунц, но я могла понять неудобство существования любовных писем, поскольку сама писала парочку. Они были адресованы моему бывшему муженьку, и я сама бы заплатила тысячу долларов, если бы могла их вернуть.

— Мне нужно это письмо, — заявила я ему.

Он вручил мне бумагу и хлопнул меня по плечу.

— За дело!

* * *

Записка гласила, что первый ключ был «в чем-то большом». Я посмотрела на набор букв, который следовал за ключом, и не увидела никакой системы. Неудивительно, у меня ведь была пропущена хромосома по разгадыванию загадок, я не могла бы решить головоломку даже для девятилеток. К счастью, я жила в доме, полном пенсионеров, которые дни напролет решали кроссворды. А это что-то типа кроссворда, ведь так?

Мой первый выбор пал на мистера Кляйншмидта из квартиры 315.