Она стояла на другом конце двора. Ветер разметал ее темные блестящие волосы, а на губах играла улыбка.

«Может, я сплю, — вдруг со страхом подумал Логан. — И эта женщина — ангел, посланный мне с неба сообщить, что мой брат жив?»

Девушка направилась к воротам, ведущим во внешний двор замка. Сердце Логана сжалось от мучительного беспокойства. Неужели Питер все-таки жив? Логану стало трудно дышать. Он вдруг до смерти перепугался, что эта женщина уйдет. А что, если она единственный ключ к этой тайне? И Логан устремился за ней. С грохотом отлетел в сторону перевернутый бочонок, жалобно заблеяла овца, но Логан ничего не слышал.

В ту минуту, когда девушка уже почти вошла во двор, какой-то мужчина остановил ее, крепко взяв за руку. Логан настороженно оглядел полноватого женственного незнакомца с остриженными в кружок светлыми волосами и насмешливо улыбнулся. Однако синий бархатный камзол неопровержимо свидетельствовал о том, что этот человек благородного происхождения и богат. Скорее всего ему никогда не приходилось ничем утруждать себя. Глаза незнакомца обежали двор, и Логан, решив, что ему лучше держаться поодаль, отступил назад и затаился в тени.

— Ты сегодня утром не была на мессе, — проговорил мужчина.

— И ты тоже, — ответила девушка. — А зря. Для тебя самое подходящее место… возле твоей нареченной.

— Мне следовало многое сделать.

— Бог с тобой, Грэм, никогда не поверю, чтобы ты пошевелил пальцем хоть раз в жизни!

— Ну, это не значит, что я собирался все делать сам, — улыбнулся мужчина.

Девушка высвободила руку.

— Ну еще бы! Мне бы такое и в голову не пришло! Однако у меня дел по горло.

— Как всегда, миледи. Ваша доброта к людям безгранична.

В эту минуту другой мужчина, похожий на крестьянина, в перепачканных штанах и залатанной рубахе, быстро вошел в ворота. Грудь его тяжело вздымалась. Заметив девушку, он просиял.

— Леди Солейс! Леди Солейс! Дороти!..

— Дороти? — эхом откликнулась Солейс.

— Она рожает!

— Сейчас? Но до родов ведь еще целый месяц!

— С ней Агнес. Но больше никого нет.

Солейс молча повернулась и схватила под уздцы лошадь, запряженную в повозку. Логана охватил ужас. Девушка так же молода, как и сам он когда-то. Так же молода, беспечна и наивна.

Забыв обо всем, Логан кинулся к девушке и схватил ее за руку.

— Не ходите!

Она попыталась высвободиться, но его пальцы сжали ее запястья, как стальное кольцо.

— Что вы делаете? — возмутилась Солейс. — Пустите меня!

Взглянув на нее, Логан онемел. Таких огромных зеленых глаз он не видел никогда.

— Подумайте о том, что вы собираетесь сделать, — твердо сказал он, стараясь не смотреть на незнакомку. Но она будто приворожила его.

— Но у меня нет выбора.

— Выбор всегда есть.

Солейс смерила его холодным взглядом, искоса посмотрела на свою руку, и Логан, точно обжегшись, отпрянул. Недовольно фыркнув, девушка отвернулась от него и легко вскочила в повозку. Расправив юбку, она оглянулась и презрительно бросила:

— Не вздумайте увязаться за мной. — И хлестнула лошадь.

— Солейс, погоди! — крикнул Грэм вдогонку.

Логан, нахмурившись, смотрел, как девушка нахлестывает лошадь. Каштановые волосы, словно плащ, развевались у нее за спиной. Между тем Грэм выругался, сплюнул сквозь зубы и бросился к конюшне. Через минуту он вывел свою лошадь, оседлал ее и поскакал за девушкой. Логан видел, как девушка скрылась из виду на дороге, ведущей к деревне. Его охватило дурное предчувствие. Тогда, в тот злосчастный день, Питера, вероятно, тоже охватило смутное предчувствие беды. Поэтому брат и пытался остановить его. Логан расправил плечи, стараясь отогнать дурацкие мысли. Но страх побуждал его следовать за девушкой. Логан стиснул зубы. Ему незачем тревожиться из-за этой глупой упрямицы. Нужно отыскать брата.

Но как это сделать, если только что оборвалась единственная ниточка, которая могла привести его к Питеру?

«Будь он проклят, этот наглец сокольничий, вздумал помешать мне!» Солейс опустилась на колени возле узкой постели Дороти и отвела мокрые от пота темные волосы с лица измученной женщины. Бедняжка Дороти не переставая мотала головой, будто не желая смириться с болью, от которой судороги пробегали по всему ее телу. Хриплые стоны срывались с губ женщины. Солейс украдкой бросила взгляд на повитуху Агнес. Та, застыв в напряжении меж расставленных ног Дороти, нахмурилась, и ее морщинистое лицо стало похоже на печеное яблоко.

В дверь заколотили, и Солейс испуганно вздрогнула. «Неужели это люди Баркли?» — подумала она. Но раздавшийся снаружи голос не принадлежал ни барону, ни кому-либо из тех, кого стоило опасаться. Это был Грэм.

— Они идут! — заорал он и снова забарабанил в дверь как одержимый.

Окунув чистую тряпку в тазик с холодной водой, Солейс тщательно выжала ее и осторожно обтерла мокрый от пота лоб женщины.

— Не волнуйся, Дороти, — прошептала она, — все будет хорошо!

В дверь снова застучали.

— Леди Солейс! — донесся до нее голос Грэма.

— Теперь уже недолго ждать, — взволнованно пробормотала повитуха. — Я вижу головку!

— Солейс! — снова заорал Грэм.

Девушка оглянулась на дверь и крепко сжала руку Дороти.

— Я сейчас.

— Только недолго, дорогая, — попросила Агнес.

Солейс бросилась к двери и распахнула ее. Перед ней стоял Грэм. Он стиснул кулаки так, словно собирался вновь атаковать злосчастную дверь. Его карие глаза выражали отчаяние и ярость. Улица за его спиной была пустынна. Крытые соломой деревенские хижины и дровяные сараи купались в тусклом лунном свете и казались призрачными. Увидев луну, Солейс с удивлением подумала, что прошло так много времени.

— Они уже почти здесь! — воскликнул Грэм. — Я чуть с ума не сошел, стучу и стучу, а никто не открывает! Черт возьми, ты сегодня вообще не должна была выходить!

— Роды были трудные, вот я и задержалась, — объяснила Солейс.

— Один из наших караульных сейчас отыскал меня и предупредил, что люди Баркли уже возле самых стен города. Еще минута, и они подожгут деревню! Надо уходить!

— Но не могу же я бросить Дороти!

Грэм вспыхнул:

— Что ж, поступай как знаешь, но я не намерен здесь оставаться! Не хочу проститься с жизнью из-за какой-то деревенской шлюхи и ее ублюдка!

— Тогда уходи. В конце концов, тебя никогда не считали храбрецом, Грэм, так что какая разница!

На скулах Грэма заиграли желваки.

— Не будь ты женщиной, Солейс, я заставил бы тебя поплатиться жизнью за такие слова!