Заинтересовавшись наглым планом Луки, удача благосклонно взглянула на не видимого никому, кроме нее, юношу. Аренный распорядитель с зычным голосом после третьего боя объявил краткий перерыв. Лука тут же сорвался с места, позабыв о своих ушибах и затекших в неудобной позе конечностях.

Чтобы совершить задуманное парню хватило десяти минут. Ему несказанно повезло — легко и быстро он нашел подходящего суеверного помощника. Теперь скромная ставка находчивого юноши была записана на большой доске маклара под именем Неупокоенный.

Вначале у Луки было достаточно времени, чтобы вернуться к арене, но шанса сделать это незаметно все никак не выпадало. Разгоряченные переживаниями от прошедших боев и стремящиеся удачно поставить на будущие поединки игроки толпились во всех проходах, мало кто остался на своих местах. Вот уже и Жульм громогласно прорычал, чтобы все рассаживались, но народ расходиться не торопился, а Луке отчаянно нужно было попасть к арене — он не знал, когда точно состоится бой выбранного Виолой петуха. Юноше постоянно приходилось крутиться, как угрю на сковороде, лишь бы увернуться от случайного соприкосновения, которое могло его выдать. Те два мутных типа, которые шептались между собой про невидимого мага, сновали в толпе, как пара голодных касаток в море. Сюрпризы Луке были не нужны, его задача — привести нужного петуха к победе да разжиться деньгами на дальнейшее путешествие. Не дело наследникам Солнечной флотилии сидеть без гроша в кармане. Хорошо, что про их бедственное положение еще конкуренты не проведали…

В распахнутых во всю ширь дверях амбара появился знакомый Луке красавчик в красном кушаке. Повисшая на его предплечье бойкая девица несколько разбитного вида тянула смазливого мошенника за собой, а тот особо и не упирался, широко ухмылялся, сверкая белоснежными зубами. О чем они говорили, Лука не слышал, ему было не до того — рыскавшие в поисках невидимки мужики были совсем рядом. На его счастье, их внимание тоже привлек кудрявый, похожий на атемо красавчик в ярком кушаке. Было в этом парне что-то притягательное, и в то же время от него исходило ощущение силы, которое заставляло народ расступаться, пропуская без каких-либо просьб с его стороны. Лука смекнул, что это его шанс — парочка направлялась к арене. Оставалось дождаться, когда красавчик с девицей приблизится, и пристроиться к ним в кильватер.

Веселая девица покинула зеленоглазого красавца; как только они поравнялись с Лукой, она так резво двинулась в сторону рычавшего на слуг Жульма, что юноша еле успел отскочить, при этом он чуть не столкнулся с одним из той парочки, которой ему нужно было стеречься больше всего. Лука быстро крутанулся, на мгновение заметив чрезвычайно злой взгляд красавчика, но когда вновь посмотрел на него, тот все так же весело ухмылялся, а в глазах его горела лихость, свойственная только уверенным в себе мошенникам да бесстрашным разбойникам.

Расчет юноши оправдался: следуя за красавчиком в кушаке, он смог пробраться к своему прежнему местечку под самой ареной. Как раз вовремя — их с Виолой петуха на помост вынесли первым.

— Костяной Клюв против Любимца Творца! — Второй петух мало чем отличался от околдованной близнецами птицы, разве что был чуть-чуть легче.

Помогать своему бойцу Лука не торопился. Оба петуха вели себя довольно вяло, публика улюлюкала и топала ногами. Лука держал нити колдовского плетения сестры весь поединок, но так ни разу и не воспользовался силой. Пусть без какого-либо задора, но их Костяной Клюв переборол слабого противника и без магической поддержки. Так было даже лучше: в финальном бою на эту птицу никто ставить не будет.

Лука поискал взглядом сестру. Она стояла между трибунами в компании Шрама и Хитрого Вурца. Виола изображала бурную радость от победы, а разбойники над ее головой торжествующе переглядывались.

В отличие от сестры, Лука в богов не верил, но сейчас помолился, чтобы у них все получилось. Призыв свой он направил морю, которое воспринимал живым существом. Его Лука действительно уважал, в отличие от равнодушных морских богов, в которых верили моряки, да мифического Творца, которому поклонялись имперцы.

Сестра предпочитала старых морских богов, но Лука подозревал, что такой выбор она сделала, чтобы хоть так стать ближе к матери, которой они с сестрой совсем не знали. Как не знали и того, во что на самом деле верила островная колдунья. Просто Виола решила, что если уж их мать была островитянкой, то поклоняться должна была морским богам. А так ли это или нет — кто знает? О том острове только предания ходили, что есть такой, на котором живут красавицы, все поголовно то ли ведьмы, то ли колдуньи. А тому, кто на остров по случаю попал да чудом с него выбрался, больше вовек туда дороги ни сыскать, как бы ни хотел вернуться. Вот и батюшка близнецов все мечтал привезти им с сестрой с острова наставницу, чтобы они дар свой обуздали, но и ему повезло так же, как тем беднягам из матросских баек, — то есть никак.

Прошло еще два боя. Жульм вновь объявил перерыв, но Лука больше не рискнул отлучиться со своего укромного местечка под невысоким помостом, который служил здесь ареной. Так и просидел под ним до того момента, как Костяного Клюва вновь вынесли для представления зрителям. Вид у петуха был все такой же вялый, а соперник для нового боя ему попался более резвый.

Зрители были недовольны, сверху засвистели, и зычноголосый помощник Жульма поторопился начать поединок. Стоило петухам сойтись, как околдованного бойца словно подменили! Вся вялость Костяного Клюва пропала, и он с остервенением ринулся на соперника.

«Нет, нет, нет!» — прошептал Лука. Им с Виолой такая демонстрация силы петушка была ни к чему. Еще юношу поразила внезапная перемена в поведении пернатого бойца, даже мелькнула мысль, что дело тут нечисто, но времени размышлять об этом не было. Воспользовавшись своей властью над птицей, Лука отобрал у Костяного Клюва силы для атаки. Его соперник тут же воспрянул и ринулся на затихшего противника. Теперь Луке потребовалось все внимание, чтобы управлять телом сбитой с толку птицы.

Сжав кулачки, Виола во все глаза следила за поединком. Она так увлеклась, что не заметила, как внезапно исчез Хитрый Вурц, который до того не отходил от нее ни на шаг.

«Масленый» пропал не по своей воле — огромная ручища Жульма выдернула его из толпы и увлекла к темному закутку, в котором хозяин боев прижал разбойника к стене и навис над ним, едва сдерживая рычание:

— Твои проделки? Признавайся!

— Жульм, ты чего?

— Ты подменил травку? — Жульм ухватил Хитрого Вурца за рубаху и потянул так, что та затрещала, а стягивающие ворот завязки остались в лапище хозяина амбара.

— Нет! — взвизгнул Хитрый Вурц. — Чем хочешь поклянусь! Даже в храм пойду! Слово даю, что ничего не делал! Зачем мне это нужно?

Жульм чуть ослабил хватку:

— Тогда что с петухом? Он сейчас должен был бы разорвать серого по перышку, а сам едва ноги переставляет!

— У нас уговор. — Хитрый Вурц задышал спокойнее: предъявить ему подельник ничего не мог, Вурц той травки и в глаза не видел, всё делали слуги Жульма, вот пусть теперь с них и спрашивает. — Пусти… Своих проверь. Или на издохе петух твой, вот и сил нету.