— Слава Богу, что ты здесь, — прошептала та. — С тобой все пошло намного лучше. Когда ребята соберутся, я намерена вернуться к первой сцене кордебалета. Они, конечно, неумехи, делают не совсем то, что я от них хочу. Боюсь, это похоже на рок-мюзикл.

— Рут…

— Но если постановка будет смахивать на рок-мюзикл, Грег Флитвуд меня убьет.

Джульет знала, что Грег Флитвуд — это художественный руководитель студии Янча. Бывшая звезда балета, он до сих пор пользовался значительным влиянием в мире танца.

— Преступно с моей стороны позволять кордебалету просидеть без дела всю сегодняшнюю репетицию, — продолжала Рут. — Знаешь, сколько это стоит? До того как ты пришла, я вела себя просто позорно. Я твоя должница, дорогая.

— Рут, мне кажется, я тебе больше не нужна, — наконец сумела вставить Джульет.

Рут подняла голову, темное лицо исказила гримаса.

— Ты хочешь меня бросить? — выдавила она. — Ты ведь только что пришла.

— Но ты же справилась со своим ступором…

— Как же, справилась! Здесь все один сплошной ступор! Не уходи!

Джульет открыла было рот, собираясь сказать, что ей надо поработать самой, но тотчас закрыла, вспомнив лето своего развода. Рут постоянно была рядом, не забегала пару раз подбодрить, а неделями не отходила от нее. И тогда Джульет решила, что отыщет лекцию, которую в прошлом году читала в Санта-Фе для киберомантиков, и подредактирует, причешет для Бостона. Да и со своей «Лондонской кадрилью» она не сильно отставала от плана.

Тем временем в двери репетиционной хлынула волна танцовщиков и увлекла за собой Рут. Труппа разлилась по стенам зала. На пороге под руку с Лили Бедиант появилась Викторин Вэлланкур. Вслед за ней вошла женщина, до странности похожая на Электру Андреадес, только старше и выше. И наконец плотной группой ввалились солисты, среди которых была и сама Электра. Секундой позже вслед за ней появился мускулистый юноша с темными волосами и грубоватыми чертами красивого лица.

Он положил ей на плечо изящную руку и увел от товарищей. Темные брови юноши насупились, глаза источали холод и злость. Исключительно привлекательный молодой человек, подумала Джульет. Здесь все отличались красотой, но в этом парне чувствовалось нечто первобытное, и это волновало Джульет. Однако Электру его страсть ничуть не тронула. Балерина посмотрела на красавца с холодной отчужденностью. А молодой человек, изогнув бровь, довольно отчетливо произнес:

— Нам надо поговорить, — но поскольку она не ответила, резко повернулся и направился к одному из станков.

— Кто это? — спросила Джульет у Патрика. Помощник хореографа материализовался рядом с ней после того, как позволил себе трехминутный перерыв, большую часть которого посвятил своему носу.

— Райдер Кенсингтон. Мистер Электра Андреадес.

— Они женаты?

Патрик кивнул.

— И он тоже звезда?

Патрик помотал головой:

— Так и не поднялся из кордебалета. Они оба там танцевали, когда поженились. Но Рут он нравится, она дала ему партию Мэгвича.

— Понятно. А женщина, которая так похожа на Электру?

— Олимпия Андреадес, ее старшая сестра.

— Она тоже в труппе?

— Н-да.

— Гм-м-м…

Заинтригованная его вспышкой гнева, Джульет поискала глазами Райдера и наконец обнаружила в углу в дальнем конце зала. Он расчистил себе пространство и принялся отрабатывать силовые прыжки, названий которых Джульет не знала: короткие и быстрые с ударом ногой и поворотом перед приземлением на одно колено. Даже на таком расстоянии Джульет заметила, как бугрятся мышцы на его бедре, когда он падал на пол. На лице суровое выражение. Райдер успел подпрыгнуть с полдюжины раз, прежде чем Рут хлопнула в ладоши и призвала труппу к порядку. Джульет нехотя уселась на стул и приготовилась смотреть еще час.

Через десять минут в студию номер три неожиданно ворвался Грегори Флитвуд и, к удивлению Джульет, уселся на стул рядом с ней и с видом, мол, noblesse oblige,[4]протянул руку и тихо пробормотал свое имя.

— Джульет Бодин, — также шепотом ответила она. И после секундного колебания добавила: — Мы знакомы.

Изломанная бровь Флитвуда скептически поползла вверх, но аристократическое лицо при этом выразило восхищение от одной возможности, что они когда-то встречались. До того как Макс Девижан сумел заполучить его в качестве художественного руководителя студии Янча, Грегори Флитвуд танцевал в самых выдающихся американских и европейских труппах. И даже теперь, когда ему перевалило за пятьдесят, он излучал мощную артистическую ауру. Флитвуд был высок, с резкими ястребиными чертами лица. И своей надменностью превосходил самых выдающихся и надменных танцующих членов труппы. В качестве нового художественного руководителя он вымел из студии Янча дух прежней серой чопорности и подписал контракты с лучшими исполнителями ведущих мировых трупп. Сохранив традиционный репертуар Янча, он привлек современных композиторов и модных хореографов, дав им возможность экспериментировать с классическими танцовщиками студии. Вполне естественно, что Флитвуд оказался за кулисами, когда состоялась успешная премьера представления одноактного «Грозового перевала», который Рут Ренсвик ставила для балета Лос-Анджелеса. Едва опустился занавес, Флитвуд подошел к ней и предложил поставить для студии Янча многоактный сюжетный балет, и под влиянием волнующего момента обычно осторожная Рут ответила «да».

Джульет смотрела в худое, птичье лицо в ореоле короны торчащих во все стороны, как у Маленького Принца, золотистых волос. Он танцевал с удивительной красотой и блеском, а она до знакомства в прошлом году, конечно, не замечала, что один его глаз голубой, а другой карий. А вверху на правой щеке был заметный, как после сильного ожога, шрам. Похоже, Грег заработал отметину еще в детстве. Но на сцене он был безупречен, неподражаем. Удивительно, как танец преображает человека.

— Познакомились около года назад, — продолжала она. — Сидели за одним столом, когда шел сбор средств на библиотеки.

— Разумеется, — улыбнулся Флитвуд, а Джульет поняла, что Макс сообщил ему: она — потенциальный донор. Худрук прибыл, чтобы воодушевить ее на спонсорские подвиги. Флитвуд был из тех людей, которые одно свое присутствие преподносят как выдающееся событие.

Он шествовал по миру в таком плотном облаке собственного эго, что был не в состоянии замечать иных смертных, не говоря уже о том, чтобы отличать одного от другого. Все равно что ожидать от монарха, чтобы он называл по имени всех, кому милостиво помахал рукой. Джульет уже приходилось встречать подобных людей — людей, которые существуют не затем, чтобы созерцать других, а затем, чтобы созерцали их. Сомнительно, чтобы он запомнил тот вечер в библиотеке. Скажи она, что они вместе учились в начальной школе, Флитвуд тоже бы ответил: «Разумеется».