Мальвина Васильевна вручила мне задаток, на том мы и распрощались.

Домой возвращаться я не спешила, поскольку в холодильнике у меня «мышь повесилась» и даже хлеб кончился, а чувство голода становилось все более назойливым. Я припарковала свою «девятку» возле бистро, расчесала челку, глядя в зеркало заднего обзора, слегка подкрасила губы и пошла насыщаться.

Особо озабоченной делом Галины Луговичной я не была — мне оно казалось довольно простым. Чуть-чуть повозиться, конечно, придется, но это не займет много времени. Кое к каким выводам я уже пришла, а чтобы убедиться в их правильности, поговорю сегодня вечером с Рудольфом.

Заправившись порцией сосисок с зеленым горошком и заварным пирожным, я с чувством выполненного долга перед собственным желудком отправилась в парикмахерскую, решив привести в порядок и свою наружность. Что греха таить — хотелось предстать перед школьным другом если не во всей красе, то хоть человеком, относящимся к себе с уважением. Правда, я допускала, что Рудик, считая свое положение отчаянным, вполне может не то что не обратить внимания на мои прическу и макияж, а и вовсе не узнать меня. Но я его положение таковым не считала, потому и сочла свои действия вполне правомерными.

В салоне было прохладно благодаря кондиционерам, но, как всегда, пахло жуткой смесью парфюмерии. Моя любезнейшая Светлана, приправляя свою виртуозную работу бесконечным щебетом о жизненных перипетиях, сделала из меня в итоге то, что с достоинством может называться женщиной.

— У тебя любовное свидание или опять деловое? — поинтересовалась она под конец и покрутила кресло, демонстрируя меня самой себе во всех ракурсах.

— Деловое, но одновременно и встреча старых друзей, — довольная увиденным, пространно ответила я. — Хотя не такая я уж и старая. Спасибо, Светоч, ты молодец!

— Стараюсь, — кокетливо улыбнулась она.

Дома мне оставалось лишь переодеться в светлый деловой костюм. Теперь я была похожа на преуспевающего адвоката из заграничного фильма. Прекрасно! В таком виде я вызываю всеобщее доверие и расположение, и, думаю, Миющенко без труда проведет меня к Рудольфу. А вообще-то, это его проблемы. И зачем я сама себя обманываю? Наверное, все-таки хочу понравиться Рудику. Я ведь, хоть и частный детектив, обыкновенная баба.

В половине десятого я позвонила Анатолию.

— Миющенко, — коротко отрапортовал он своим приятным голосом.

— Иванова, — откликнулась я.

— А, Татьяна Александровна! — обрадовался опер. — Так, я вас жду. Второй этаж, пятнадцатый кабинет. Внизу скажете, что ко мне. Вас пропустят.

— Надеюсь.

Надежды оправдались. Толстый милиционер с раскрасневшимся от жары лицом в дежурке, напоминающей ларек Роспечати, ответил на пароль «Я к Миющенко» согласным кивком. Цокая шпильками по забросанной окурками лестнице, я поморщилась от спертого воздуха, пропитанного запахами табака и сортира.

Миющенко сидел за столом, заваленным бумагами, и что-то самозабвенно писал. Неприятно мерцающий свет дневной лампы играл в его сальных волосах. На этот раз он был в сером костюме.

От своего важного занятия опер оторвался лишь тогда, когда я без приглашения уселась на скрипнувший стул.

— Сейчас, минуточку, — извиняющимся тоном пропел он, искоса глянув на меня. Но тут же отложил ручку и посмотрел более заинтересованно. Мой вид явно поразил молодого офицера, из своеобразной тактики решившего изображать немыслимо делового работника.

— Жду, — хлопнула я ресницами.

— А впрочем, я закончил, — порадовал он меня.

Минут через пять по вызову Анатолия привели Луговичного. Надо отметить, что рисковал офицер из-за своей самодеятельности сильно. Но что не сделаешь ради денег. А может, у него вся охрана в друзьях-приятелях числится? Или посулил кому что? Хотя зачем я себе голову из-за ерунды ломаю, не все ли мне равно, как он свои проблемы решает?

Молоденький конвоир в чине сержанта усадил Рудика на стул, куда указал Миющенко. Как раз напротив меня. На запястьях Луговичного блеснули наручники. Его по-прежнему красивое лицо вытянулось в гримасе удивления.

— Таня? — как бы не веря собственным глазам, спросил он и медленно привстал.

Конвоир положил руку на его плечо, усаживая на место.

— Иди, Саша, ты пока свободен, — вмешался Анатолий Несторович.

— Привет, — улыбнулась я, словно видела Луговичного последний раз вчера.

— Ка… какими судьбами? — немного заикаясь, проговорил он.

— Вот пришла навестить. Сухарей тебе насушила, — беззаботно ответила я.

Луговичный явно не оценил шутки и молча уставился на меня в полном непонимании.

— Ладно, Рудик, времени у нас немного, а посему сразу приступим к делу. Я тут для того, чтобы попытаться тебе помочь. Работаю частным детективом. Твоя мама, проявив заботу о своем единственном ребенке, наняла меня — самую лучшую в нашем Тарасове ищейку, — грубо выразилась я о себе, чтобы хоть как-то встряхнуть бывшего однокашника, который так и сидел с приоткрытым ртом. — Въезжаешь в ситуацию?

— А… Да. Я понял. Ну надо же! Та-анька, — нараспев произнес он мое имя и наконец улыбнулся. — А ты классно выглядишь. Даже лучше, чем раньше.

— Вот и славно, Рудик, — улыбнулась я в ответ, удовлетворенная тем, что не зря потратила деньги у Светки. — А теперь давай быстренько все мне рассказывай.

— И сколько же берешь за работу?

— Двести баксов в сутки, — доложила я.

— Ого! — присвистнул он. — Может, по старой дружбе скидку сделаешь?

— Слушай, солнце мое, я ведь, когда твои плюшки покупаю, скидки не прошу, — изобразила я лучезарную улыбку. — А потом, сам рассуди, что ж я за копейки должна подставлять под пули свою молодую грудь и умную голову? И вообще, прекращай рассматривать жизнь с высоты своего высокомерия. Спустись на землю и осмотрись вокруг. Ты сейчас где? Так что давай-ка, повествуй поскорее.

Луговичный, пристыженный моим замечанием, кратко и четко описал события рокового дня, не ноя и не жалуясь на произвол правоохранительных органов. Он понимал, что ситуация сложилась не в его пользу, но все же не преминул, бросив быстрый взгляд в сторону Миющенко, поделиться собственным выводом, что все происшедшее с ним — явная подстава.

В принципе я услышала то же, что уже слышала от Миющенко и матери Рудольфа. Настало время задавать вопросы.

— Так. А теперь поведай мне о своих отношениях с женой. В основном меня интересуют ваши разногласия на тот или иной счет. Были ли у вас накануне крупные ссоры, скандалы? Если да, то из-за чего?

— Да они у нас постоянно были. В основном из ревности. Галина вечно обвиняла меня в измене. Достала просто! Задержусь немного — изменял, в баню с мужиками схожу — изменял, просто посмотрю на нее не так — опять изменял! То запах духов каких-то учует, то следы помады обнаружит, то волос чей-то. Прямо как в том анекдоте, когда жена, не обнаружив на одежде мужа чужих волос, сказала, что он теперь не брезгует и лысыми женщинами. Кошмар какой-то! — все более распаляясь, сетовал Рудольф.