Мне привезли невероятное количество шоколада, несколько блоков моих любимых сигарет и бидон крепкого кофе, который я тут же и выпил. Еще, помню, попросил послушать музыку в плеере; кажется, это была группа «КИНО». Как же божественно звучала музыка. Передать словами просто невозможно, просто поверьте: когда на месяц лишён всех звуков, кроме человеческого голоса, музыка начинает звучать совершенно по-особенному.

Могу совершенно искренне сказать, что присяга — это один из главных праздников, один из самых счастливых дней, который я запомнил на всю жизнь. После месяца в бараке, в окружении одних и тех же рож увидеть родных, любимую девушку и получить всё, о чем мечтал — такое забыть просто невозможно.

Присяга длилась два дня. Мы курили сигареты и обжирались как могли. В первый день я сожрал около тридцати шоколадных батончиков, выпил два литра кофе и выкурил две пачки сигарет. Что было потом с моим желудком — описывать не стану, думаю, сами понимаете.

К двум парням, которых призвали откуда-то из Сибири, никто не приехал, и мы отсыпали им пару мешков сладостей и сигарет. Настроение было на высоте, после месяца, по сути, тюремных условий, где человек человеку волк, хотелось расслабиться, праздновать, делиться друг с другом и с контрактниками едой. Первый день ели исключительно шоколад, потом уже налегали на мясо и колбасу. А потом произошло страшное.

Оказалось, что сожрать все гостинцы надо было за два дня, после чего всё, что осталось, отберут и выкинут. И мы начали еду прятать.

Прикручивали к койкам, засовывали во всевозможные дыры. Все щели в казарме были забиты шоколадом. Конечно, прошаренные офицеры и прапорщики знали расположение всех потенциальных тайников, так что все ништяки находились и безжалостно выкидывались, а мы получали пиздюлей.

Тут-то и начались самые хуёвые деньки. Во-первых, солдат считается солдатом только после присяги, до этого он — так, ребёнок. Соответственно, и дрючить нас начали после присяги по-взрослому. Один проебался — вся рота не спит. Во-вторых, мы просто тупо ждали распределения по подразделениям и отбытия. Снова ноль информации, все на нервах, так что начинали друг на друга по-жёсткому гнать.

Обстановка перед отбытием в Кремль была напряжённая. У меня очень сильно скакало настроение, от эйфории до смертной тоски. Хотелось просто с кем-нибудь поговорить по душам, а открыться никому из своих было нельзя. Все терпят, строят из себя суровых бойцов, слабость проявлять в такой ситуации невозможно. Думал даже поговорить с кем-нибудь из контрактников, но стерпел.

Все всем пытались доказать своё превосходство, искали за что зацепиться. Так вышло, что из 30 человек во взводе я был единственным москвичом. А москвичей в России не очень любят. Было два дурачка, которые пытались на меня по этому поводу гнать, ещё несколько человек им подпёздывало. Остальные просто наблюдали, им было интересно, как я себя буду вести.

А вести себя в такой ситуации можно только одним способом. Я вообще человек резкий, зарубиться всегда готов. Так что просто посылал их на хуй: мол, и что с того, что москвич, какая разница вообще. Поорать так вовсе в той ситуации было в радость, бесплатный выплеск эмоций шёл только на пользу.

Своего будущего командира солдат впервые видит в день отбытия из учебки, когда тот приезжает забирать роту в расположение части. Про нашего ходили слухи, что это абсолютно безумный чел. Одни говорили, что нам пизда, другие, что мужик он хороший, но все сходились во мнении, что командир наглухо ебанутый.

Он оказался невысоким мужиком с очень красным лицом, выглядящим на сорок лет. Потом мы узнали, что ему двадцать девять. Очень своеобразный. Если бы мне сказали, что я буду до дрожи бояться краснолицего мужичка в полтора раза ниже меня, я бы не поверил.

Для командира очень важен голос. У нашего голос был выдающийся, я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так вдохновенно орал. Причём орать он начинал внезапно, предсказать это было невозможно. Вначале всегда говорил очень спокойно, мол, давайте, парни, построились, но в какой-то момент ему срывало чеку, и он принимался орать громовым голосом. Потом успокаивался и разговаривал даже ласково. Если у кого-то что-то не получалось, он подходил, начинал объяснять и помогать, но тут ему снова подрывало пердак, и он снова переходил на рёв. В общем, мужик выдающийся, с ним много историй будет связано.

В день отбытия я впервые осознал, насколько слаженно и быстро может работать огромная толпа при правильном руководстве. Я был уверен, что мои ровесники, да и я сам — ленивые долбоёбы, но оказалось, что, если заставить слушаться и бояться — можно построить Тадж-Махал за неделю.

Обжитый барак очень быстро ободрали до стен, всё грамотно упаковали, загрузили и повезли. Ехали в стандартных грузовиках для перевозки солдат, с открытым задником. Я сумел занять одно из самых блатных мест поближе к выходу. Если сел там, то можно дышать свежим воздухом и смотреть. Если хочешь спать — забирайся поглубже, но спать в дороге не стоит. Для солдата такой переезд — самое настоящее путешествие.

После задолбавшей учебки смотреть на город, на других людей, которые не носят форму, на настоящих живых девушек — было просто волшебно.

Как только мы прибыли, нас сразу погнали в баню. Ничего общего с баней в учебке это не имело. Офицер взвода сразу сказал брить яйца и подмышки, чтобы было меньше пота и вони, это было шоком. В общем, дали спокойно помыться и привести себя в порядок. Потом отвели в расположение.

После барака учебки казарма смотрелась как настоящий отель! Туалеты тоже сильно отличались от сортиров в учебке. Конечно, тоже без унитазов, но в кабинках есть двери со щеколдами! А это значит, что можно спокойно посрать, покурить, передёрнуть в конце концов!

За месяц в учебке я привык бриться тупым лезвием в холодной воде, сдирая себе пол ебала. А тут были умывальники с горячей водой! Кровати стояли на приличном расстоянии друг от друга, и у каждой была своя тумбочка! Были даже розетки! В общем, условия просто сказочные, жаловаться было не на что.

А пока мы обустраивались, наступил Новый год.

Все, кто служил в армии, рассказывали мне, что Новый год — это чуть ли не священный для солдата праздник, нечто незыблемое. Обязательно будет какой-никакой стол, даже если ты в наряде или в карауле, то тебя через десять минут после курантов сменят, принесут шампанского, дадут посидеть за столом и так далее.

Так было абсолютно у всех, даже у моего друга, который два года отслужил в ВДВ и которого пиздили там нещадно. Так что я был на 100 % уверен, что нечто подобное будет и у нас. Может быть, дадут мандаринов, разрешат позвонить родным или отбой будет на час позже.