радисты из Казани. В свою очередь те приняли передачу из Екатеринбурга, те приняли из Омска, в Омске – из Красноярска. А в Красноярске получили напрямую от некоего Ивана Викторовича Антонова научного сотрудника отдела планетологии Петербургского института космических исследований Российской Академии наук.

Игорь выдержав паузу, посмотрел на меня. У меня внутри всё перевернулось.

– И что же он передавал? – дрожащий голос выдал моё волнение.

– Было короткое сообщение: "Мы в Ванаваре. Исследуем метеорит. Нашли способ расширить границы светового потока".

– Погодите, погодите. Мой отец был в Перми. Как он оказался в Ванаваре?

Игорь развел руками.

– Это и для нас загадка. Но нам известно, что он нашёл способ увеличить эффект колпака гораздо значительнее, чем тринадцать метров. Скорость, с которой мы передвигаемся, относительно небольшая из-за ограниченной зоны видимости. Представьте, что она увеличится, когда мы будем видеть гораздо дальше, и вам не придётся заниматься установкой маяков каждые пятьдесят метров.

Наступила пауза.

– То есть, – у меня сам собой возник вопрос. – Вы хотите сказать, что мы должны найти такой же способ расширения границ? Или же собрать экспедицию в Ванавару?

Профессор хлопнул ладонью по столу и торжествующе посмотрел на капитана.

– Ну, какой же он у нас молодец! Смекалистый! Весь в отца!

– В точку! – воскликнул Игорь. – Первое хотелось бы, но это было бы чудо. А второе вполне осуществимо. Долго, трудно, но можно.

Я посмотрел на профессора.

– Аркадий Геннадьевич, я могу пересмотреть записи отца. Вдруг я что-то пропустил.

– Не надо, – отмахнулся профессор. – Этим займутся другие. Собственно, вопрос вот в чём: ты хочешь поехать в экспедицию за своим отцом?

Я потерял дар речи.

– Я? В экспедицию?

– Да, да, ты, в экспедицию.

Я почесал в затылке.

– А когда?

– У нас всё готово, – сказал капитан. – Отправление назначено на завтра. Мы подумали, что вам хотелось бы встретиться с отцом раньше, чем когда бы он приехал сюда, и с разрешения Аркадия Геннадьевича решили у вас спросить.

Я вскочил с места.

– Да я с радостью! Вот только вещи соберу.

– Да вы не торопитесь. Если есть какое-то незаконченное дело, то можете спокойно доделать или передать кому.

– Да вроде нет ничего, – я посмотрел на профессора. – Разве что записи отца передать коллегам для изучения. Вдруг, они и в самом деле что-нибудь придумают.

Аркадий Геннадьевич кивнул.

– Ты их мне принеси, а я, кому надо и передам. Придумаем что-нибудь.

У меня тут же возник ещё вопрос.

– Игорь Тимофеевич, – обратился я к капитану. – А откуда будет старт и как поедем?

– Хороший вопрос, – одобрил тот. – Схватываешь налету. Мы раньше хотели отправиться на вездеходах, но решили, что это заняло бы очень много времени. Сейчас же, благодаря последним разработкам нашей авиастроительной промышленности, мы можем отправиться на везделёте.

– На везделёте? – переспросил я.

– Ну, да. Есть же вездеходы, то почему бы не быть везделётам? Ваша технология активации кристаллов, которые вы собираете, даёт колоссальные возможности освобождения энергии. Вот мы и пользуемся этим даром. Наш везделёт может лететь со скоростью пешехода в десяти метрах от поверхности земли, а подниматься может на высоту двадцати тысяч метров. Стартовать будем с территории Хмари. Взлетим на высоту десять тысяч метров, облетим метеоритный колпак поверху и потихонечку опустимся прямо в центре. Ваши учёные уже всё рассчитали, ориентиры дали максимально точные, а сейчас как раз снижение силовой активности. Там мы напрямую свяжемся с вашим отцом и найдем его.

– Как интересно, – профессор слушал, подперев щеку рукой. – Мне аж самому захотелось с вами поехать.

Капитан улыбнулся.

– Милости просим, у нас на борту вам будут только рады.

– Спасибо, но увы, у меня хватает работы. Ты, Виктор позавтракал?

– Нет ещё, Аркадий Геннадьевич.

– Вот и прекрасно. Беги завтракай, делай дела. А вы, Игорь Тимофеевич, завтракали?

Капитан улыбнулся.

– Премного благодарен, но я уже поел.

– Может, чаю?

– Чаю можно, – согласился капитан.

Меня, не церемонясь, выпихнули из кабинета, сказав, чтобы я, как штык, был завтра в восемь часов утра со всеми вещами у кабинета профессора. А сами поставили чайник и продолжили разговор.

От мыслей, что я смогу скоро встретиться с отцом, у меня голова пошла кругом. Я летел по коридору и прикидывал, что в первую очередь нужно сделать, поделиться с Дмитрием, позавтракать или отнести записи профессору. Решил делать поэтапно и забежал к Дмитрию. Тот растрогался.

– Поздравляю, брат, – сказал он. – Ух, как я тебе завидую.

И я побежал дальше. В комнате из шкафа достал коробку, в которой хранились записи отца. Рядом с коробкой на видном месте лежал кусок метеорита, привезённого отцом. Когда я брал с полки коробку, случайно задел его и он, упав, загремел по полу. Если честно, мне было не до него. Мне нужно было передать записи, а эти каменюки, изученные вдоль и поперёк, никак не помогли бы моим коллегам. Поэтому я, даже не взглянув, куда укатился камень, вылетел из комнаты и быстрым шагом направился в столовую.

Там встретил коллег, быстро впихнул в себя еду и отправился передавать записи профессору. Аркадий Геннадьевич с капитаном всё ещё пили чай и о чём-то продолжали беседовать.

Я передал коробку с записями профессору, а когда выходил, меня чуть не сбил с ног заведующий лабораторией.

– Профессор! Профессор! – начал он чуть ли не заикаясь.

– Илья Николаевич, да что случилось?

– Посмотрите в окно!

Заведующий указал рукой на окна, выходившие на улицу.

Мы высыпали в коридор. Вместо чёрной тьмы, которую привыкли всегда видеть, и фонарных пятаков на тротуаре увидели улицу, простирающуюся далеко вперёд.

– Таки нашли способ, Аркадий Геннадьевич? – спросил профессора капитан.

– Право слово не знаю, Игорь Тимофеевич, – ошеломленно почесал бороду профессор. – Мне бы непременно доложили.

На улице был виден тротуар, зеленеющий газон с цветами, дальше шли технические сооружения, дорога, идущая вдоль оградительного забора с колючкой, за забором редкие деревья. И всё это пространство, хоть и серое, но вполне видимое, как видел я, когда мы ездили в Хмарь, заканчивалось непроглядной тьмой. Но это видимое пространство было не в тринадцать с лишним метров, а гораздо, гораздо больше.

На этаже начали собираться галдящие и выдвигающие гипотезы одна фантастичнее другой сотрудники. Сквозь гвалт разноголосицы профессор спросил:

– Кто это сделал?

Его не слышали.

– Кто это сделал? – повторил он.

Гомон не прекращался.

– Того, кто это сделал, прям сейчас Нобелевкой награжу! – рявкнул профессор.

И наступила тишина. Профессор указал пальцем вдоль коридора.

– Найдите мне, кто это сделал, и притащите его сюда!

Сотрудники, тихо перешептываясь, тут же испарились в направлении, куда указывал перст начальства. А я, всё ещё занятый собственными мыслями в