«Проклятие! — подумала Ива. — Проклятие тысячу раз!»

Она опустила Ксандора на дно телеги. Интересно все же, чьи тела они заняли? Может быть, матери с сыном? Те, припозднившись, возвращались в деревню. Наверное, где-то за леском находится их дом, где ждет в печи котелок с вареной картошкой. Крынка с прохладным молоком накрыта тряпицей, а рядом с ней вертится, трется бочком серая кошка — ждет, пока хозяйка вернется домой и напоит ее.

Наверное, перед их появлением в этом мире мальчишка спал в телеге, положив голову на мешок: притомился в дороге. А мать правила лошадью и все оглядывалась с любовью на свое неугомонное чадушко. Притормозила, чтобы шалью укрыть. Вон, кстати, она и валяется, скомканная, у борта телеги.

Кинжал, вспыхнув, впитался в ладонь. Ива опустилась на корточки рядом с мальчиком и посмотрела в его глаза.

— Знаешь, что происходит?

Тот медленно кивнул.

— Ты меня плокляла, ведьма!

— Ну… почти!

Ситуация была патовая. Ива не могла убить ребенка, будь он хоть трижды Ксандор. А он не мог убить Иву, хотя и очень хотел: девушка видела, как паршивец косится на вилы. Хочешь не хочешь, а придется заключить хрупкое перемирие до тех пор, пока они снова не переместятся. Вот только следующий прыжок удастся совершить не раньше, чем через несколько часов: Ива должна восполнить резерв жизненной силы. Это она тоже узнала из свитков — если перестараться и отдать жизненной силы больше, чем положено, можно и не выплыть уже, навсегда раствориться во тьме.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Она рассказала Ксандору о том, что происходит.

— Если я тебя убью? — спросил воин устами ребенка, и Ива вздрогнула: так жутко это смотрелось.

— Если убьешь, то навсегда застрянешь в этом теле. Только я могу вернуть тебя в наш мир. Но я не верну. В следующий раз, когда мы переместимся, я убью тебя. Должна убить.

— Я окажусь быстлее!

— Посмотрим, — устало произнесла Ива и невольно улыбнулась краешками губ. — Сейчас, как вижу, ты явно не форме.

Они разошлись в стороны. Ива присела на облучок телеги, мальчишка оседлал один из тюков. Оба с недоверием поглядывали друг на друга.

— И что, плидется тебя целовать? — с отвращением уточнил Ксандор.

Видеть гримасу брезгливости на детском лице было забавно, и Ива не выдержала, фыркнула.

— Чисто символически. Труднее всего совершить первый переход… Судя по записям, что мы нашли. Прежде я не делала такого…

Ива заставила себя замолчать, удивившись тому, что разоткровенничалась. Наверное, сказывалось волнение. Замолчала, и тут же со всех сторон навалилась ночная тишина. Из лесной чащи доносились потрескивание и скрипы ветвей, похожие на стоны. Казалось, что совсем близко кто-то ходит, раздвигая кусты. Иве сделалось неуютно. У нее из оружия лишь вилы да кинжал, но тот и вовсе во внимание можно не принимать.

— Куда они ехали? — спросила она саму себя. Не задумываясь, произнесла вслух.

Будто в ответ на ее вопрос где-то совсем неподалеку разливисто завыл волк, а потом резко смолк.

Ксандор, ни слова не говоря, развязал горловину одного из мешков, заглянул, засунул руку и вытянул скомканную женскую сорочку. Придирчиво ее рассмотрел и бросил под ноги.

— Вещи. Пелеезжают, — сказал он односложно.

— Ночью? Одни? Что за спешка?

Ксандор не счел нужным ответить на эти вопросы. Восседал на мешке, сложив руки на груди, точно полководец, готовый отдавать приказы.

«Впрочем, о чем это я. Он и есть полководец, готовый отдавать приказы», — мысленно хмыкнула Ива.

Так или иначе, сидеть в телеге посреди глухого леса еще несколько часов не имело никакого смысла. Поэтому Ива отвернулась, взяла в руки поводья и хворостину, заменяющую хлыст, и задумалась. Лошадьми она еще ни разу не правила, только в книгах читала о том, как это нужно делать, и, откровенно говоря, немного побаивалась этих сильных и умных животных. Она встряхнула поводьями и, как ей показалось, бодро крикнула:

— Шагай!

Чалая лошадка, меланхолично объедавшая жухлые пучки травы по краю дороги, удивленно покосилась на возницу, переступила с ноги на ногу, но с места не двинулась.

— Но!

Она подняла хворостину, но в решительный момент пожалела лошадиную спину.

— Подвинься! — скомандовал детский голос.

Ксандор пихнул Иву в бок, бесцеремонно выдрал из ее рук поводья и прут.

— Лошади как люди. Стоит дать слабину — тут же сядут на шею. Пошла!

И действительно, лошадь с бóльшей охотой послушалась мальчишеского приказа. Ксандор правил умело, словно не в первый раз делал это. Хотя, вероятно, так оно и было. Ива покосилась на детское лицо со сведенными к переносице хмурыми бровями. Он ощутил взгляд.

— Толжес… Хм… Ликуешь, ведьма?

«Да! — хотела сказать Ива. — Каково чувствовать себя таким слабым и бесправным?»

Но не успела произнести и слова, как ее прервали. Позади послышался шум: цокот копыт, грохот колес по выбоинам дороги, приглушенные голоса. Ива оглянулась и увидела цепочку тусклых огней — их догоняла вереница телег. Разъехаться на узкой тропе было невозможно, оставалось только ждать и надеяться, что это не разбойники вышли на ночной промысел. Впрочем, для разбойников их было слишком много. К тому же немного погодя Ива различила женские голоса и детский плач. Просто люди, которые, как и они, по неведомой причине куда-то так сильно торопятся, что даже ночная пора им не помеха.

Головная телега догнала неторопливую подводу, которой правил Ксандор. Рыжебородый мужичок посмотрел неприветливо, но без злости. За его спиной Ива разглядела жмущихся друг к другу ребятишек и пожилую женщину.

— Василинка, ты што здеся? — буркнул он. — Все движение встало из-за тебя. Поторапливайся. Ты ведь первая уехала! Как Филя телегу загрузил да вытолкал за ворота.

«Филя, — отметила про себя Ива. — Кто это?»

— И где он?

Мужчина помрачнел еще больше, взглянул на мальчишку, досадливо крякнул.

— Закрой уши, Михай.