ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

ЦЕПИ ВЗАИМНЫХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

Маркус после прихода Лазаря закрыл ворота, закрыл двери часовни, закрыл ставни. Потом спрятал в чулан кувшин кваса и достал со вздохом бутыль самогона. Налил, поморщился, выпил. Поколебавшись, отставил кружку. Сидя за столом, перебирал бусины четок, прокручивал разговор с Посланником. Сами собой всплыли полустертые воспоминания о первых годах жизни в Ротебурге. Маркус был родом из крошечной деревушки около Цвилига. Там же он прожил до совершеннолетия, принял постриг и уехал в древнейший монастырь страны, в городе Атру, где проявил похвальное рвение к изучению богословских дисциплин. Острый язык и прямота взглядов не только помогли ему завоевать уважение, но и вызвали зависть и опасение, что молодой провинциал становится слишком близок престарелому Главе Церкви. Освободившийся пост настоятеля в приходе Ротебург оказалось как нельзя кстати, чтобы отвязаться от конкурента. Честолюбивый молодой священник Маркус проклинал братию атрусского монастыря весь нудный путь через горы, реки и леса до Тюрлагена. От Тюрлагена до Ротебурга он уже не матерился, забился в угол омнибуса и предался созерцанию Хольфштаттской равнины пополам с мечтами о просветительской деятельности и духовном спасении заблудших детей нации.

Ротебург его приятно удивил. Особенно ему понравился аббат Иверис Проген из Вольфгартена. Тот очень обрадовался приезду молодого, сведущего в науках и теологии Маркуса, встретил как родного сына и надавал кучу советов о том, как лучше общаться с гражданами Города. Горожане отнеслись к молодому настоятелю приветливо, но опасливо – безбородый широкоплечий парень походил на королевского гвардейца больше, чем на монаха. Впрочем, его проповеди были понятны и привлекательны – простые люди видели в них ответы на свои насущные вопросы, образованным льстила тонкая ирония и красочные примеры при толковании священных текстов. Так что довольно быстро Маркус завладел симпатиями всех.

Он ждал, когда к нему явится граф Ульш Ротмунд. С первого дня, когда ему наболтал глупых баек Проген. Ждал долго. С замиранием сердца озирался вечерами на зазевавшихся прихожан. Гулял у замка Ротмунд, задирал голову и смотрел на зубцы двойных стен. Ждал. Слушал сплетни. Ждал. Время шло. Он побывал уже на завтраке у председателя Совета, на обеде у судьи, на ужине у брандмейстера. Начальник налоговой полиции, неуловимый и таинственный, почти мифический граф-вампир, все не приходил. По всем законам жанра, они встретились в тот вечер, когда за обыденными заботами Маркус и думать забыл о навязчивом напряженном ожидании неведомого.

***

Был теплый летний вечер. Солнце село за горизонт, но небо еще горело на западе золотом и багрянцем. Светлые сумерки окутывали сад. Маркус запер ворота и прошел по дороге к келье, занятый мыслями. Он вздрогнул и остановился, краем глаза приметив узкий силуэт на обочине. Легкий ветер шевелил складки черного бархатного плаща. Замеченный, он шагнул навстречу, снимая капюшон. На плечи упали пряди серых волос, и алые глаза захватили Маркуса – всего, разом. Лучистые, пронзительные и мягкие, обворожительно-прозрачные. Глядя в них невозможно лгать. Они были полны спокойствия и безмятежности, внимания и… доброты?.. Маркус непроизвольно отшатнулся, сглотнул ком в горле.

– Добрый вечер, – граф низко поклонился. Маркусу показалось это смешным и старомодным. Он привык, что люди приветствуют друг друга едва заметным кивком или пожатием руки. – Простите, что не предупредил вас, что загляну к вам сегодня… Я – рыцарь Юлиус Ротмунд. Вероятно, вам уже жизнеописали в красках и меня, и историю становления Города, потому буду краток: прошу позволения познакомиться с вами. Горожане вас полюбили, а это многое значит. Я близко общался со всеми вашими предшественниками и, не скрою, пользовался их поддержкой. Мне чрезвычайно важно и почетно поговорить с вами о вас, ваших целях и вашем мнении о Городе. Если вы согласитесь уделить мне часть ночи на беседу – я буду счастлив. Если вам неприятен мой визит, и вы не хотите больше со мной видеться – я вас пойму и больше вас не потревожу.

– Ну, что вы… – засмущался сбитый с толку монах, собирая разбредшиеся мысли. – Заходите, поговорим, конечно…

Они просидели до утра. Не перебивая, Ротмунд слушал, кивал, изредка задавал вопросы. Главное, что его интересовало в новом настоятеле – его отношение к людям, к пастве. Он просил пересказать некоторые моменты проповедей, они обсудили избранные фрагменты святых книг.

– …Я стараюсь быть наставником для горожан, донести до них слова великих истин, воспитать в них смирение и веру в будущее.

– Прежний настоятель предпочитал стращать их картинами Конца Света.

– Нет, ни в коем случае! – горячо запротестовал Маркус. – Страх – оружие Врага Господа. Любовь – путь, ведущий к спасению!

– Председатель Совета был у меня вчера в гостях. Он заставил меня поклясться, что я непременно навещу вас. Но он сказал больше – вы наделены свободомыслием. Местные жители склонны узреть в свободомыслии признак порока. Вы считаете себя порочным?..

Маркус не был готов к такому повороту беседы. Неожиданно, он густо покраснел.

– В частных рассуждениях вы оспариваете догматы веры. Вы отмечены здравым рассудком, пытливым и бунтарским. Вы не признаете двуличия в том, что ваши слова, обращенные к простым ремесленникам и солдатам сильно разняться с тем, что от вас узнали председатель Совета и судья?..

Молодой священник задумался, как бы половчее ответить. Наконец, медленно выговаривая слова, возразил:

– Я стараюсь дать людям то, чего они более всего нас свете желают получить. Чернь тянется к свету истин, она слепо верует, а знатным горожанам, прежде всего, необходимо доказать необходимость веры.

– Ах, как складно! – неестественно восхитился Ротмунд. Впрочем, это могло и показаться Маркусу: в прозрачных глазах гостя не прятались ни ложь и ни язвительность. Улыбаясь, он плотно сжимал губы, вероятно, по привычке скрывать острые клыки. Потому мерещилось, что он улыбается по принуждению.

– Вы считаете это обманом? – осторожно нащупывал почву, вдруг ускользнувшую из-под ног, Маркус.

– Нисколько, – продолжал раздирать в улыбке бледное лицо граф. – Ведь вы действуете во благо?.. Ведь вы просто доступным языком растолковываете постулаты Веры?..

Маркус спросил себя, а так ли это на самом деле. И нашел разом в себе и оправдания, и упреки.

Ротмунд предугадал замешательство. Возможно, он даже рассчитывал на такой эффект. Он тут же поднялся, откланялся:

– Спасибо, что смогли перебороть себя и подарить мне этот чудный разговор. Если вы не против, я приду еще?..

– Да-да, конечно…

И начальник налоговой полиции ушел, оставив после себя страшный погром в мыслях и чувствах аббата.

Да, он вернулся на следующей неделе. И они вновь провели ночь в беседе о трактовке священных текстов, о праве указывать верующим их ошибки, об искажениях и неточностях,