С этими словами Асакава вылетела из стола, сделала переворот в воздухе и зависла над рисунком.

– Линия клюва неаккуратна…

Асакава, не дожидаясь ответа, резко вылетела через потолок. Синдзи посмотрел на то место, через которое она прошла, потом вернулся к рисунку, позволив себе легкое ворчание:

– Я бы уже давно это исправил, если бы вы не выпрыгивали все время мне в лицо!

Закончив рисунок, Синдзи несколько минут смотрел на него, потом свернул в четыре раза и разорвал. Вернулась Асакава.

– У вас есть мысли по поводу того, где нам искать мастера Хираяму?

– Есть одна, хотя я и не уверена в ее верности, но я знаю, у кого мы можем узнать точно – у Хираямы есть сын, Акира, старик наверняка сказал ему, куда направится.

Акира Хираяма жил, как оказалось, на другом конце Токио. Синдзи изрядно вымотался, добираясь к нему по указаниям призрака, который, казалось, намеренно пытался запутать резчика своими противоречивыми советами. Добравшись до места, Синдзи остановился, оглянулся вокруг, чтобы проверить, что они одни, и обратился к Асакаве, которая сидела на крыше ближайшего дома и что-то остервенело выцарапывала на дереве:

– Помните, о чем мы говорили? Не причиняйте никому вреда, хорошо?

– А ты трать время побольше, вдруг у меня от этого терпения и добросердечия прибавится!

Синдзи кивнул, решив, что госпожа Асакава ответила утвердительно, а после этого постучал в дверь. Акира Хираяма был лет на десять старше Синдзи и работал поваром. Он очень спешил на работу, но согласился выслушать резчика в пути.

– Так ты резчик, который работает с моим отцом?

– Один из. На самом деле я работал с ним только пару раз…

– Ясно. И зачем же ты пришел?

– Мастера Хираяму выслали из Токио, а у меня остались штампы для нашей последней работы…

– И что?

– Будет жаль, если такая работа пропадет. Я хотел отвезти их ему, чтобы мы могли закончить работу.

– Закончи сам.

– Я ведь не художник, кроме того, так он останется без денег, а это неправильно…

– Деньги ему без надобности.

Синдзи был в тупике. Акира, очевидно, не собирался ему отвечать и у резчика не было ничего, что заставило бы того передумать. Синдзи вопросительно посмотрел на госпожу Асакаву. Та была в какой-то странной задумчивости, поэтому не сразу обратила внимание. Она спросила:

– И что ты хочешь, чтобы я сделала? Напугала его или, может, убила?

Синдзи помотал головой. Асакава приблизилась к нему и негромко произнесла:

– Скажи ему обо мне.

Резчик посмотрел на нее с изумлением, потом снова помотал головой. Неожиданно Синдзи почувствовал, как его схватили за шиворот хаори. Он обернулся и увидел искаженное злобой лицо Акиры Хираямы. Тот ударил резчика, потом прижал его к стене. В переулке кроме них была только пожилая женщина, которая поспешила удалиться, и госпожа Асакава, которую мог видеть только Синдзи.

– Что тебе нужно от моего отца, мерзавец?! Резчик – как же?! Тогда я мастер игры в го20! И что это ты озираешься все время – ты что, не один?

Акира внимательно осмотрелся вокруг, бросив взгляд и на то место, где была госпожа Асакава, которая отчего-то считала возникшую ситуацию забавной, но, разумеется, никого не увидел. Синдзи глотнул воздуха и ответил:

– Я действительно резчик, господин Акира, я не лгу вам и не преследую вашего отца.

– Ни капли не верю, мерзавец! Вы и так выгнали его из Эдо, что вам теперь-то от него нужно?

Синдзи посмотрел на Асакаву, зависшую за спиной Акиры, и прохрипел:

– Не хочешь помочь?

– Я же обещала, что никому не причиню вред…

Призрак начала проваливаться сквозь стену дома напротив, произнеся перед тем, как уйти в стену полностью:

– Скажи ему обо мне.

Акира же в это время оглядывался, продолжая удерживать Синдзи.

– Да ты что, сумасшедший что ли?

– Нет, господин Акира, но я действительно соврал вам. Я никогда не работал с вашим отцом, хотя я действительно резчик по дереву. Последние годы я работал с госпожой Асакавой и это я был последним, кто видел ее живой.

Акира обернулся к Синдзи и всмотрелся в его лицо:

– Ты! А я все никак не мог вспомнить, откуда я знаю твое лицо – ты был на похоронах тети Айко… но зачем тебе мой отец?

– Она просила сообщить ему о своем поступке и о том, что все равно любит его.

После этих слов Акира отпустил резчика и отступил на несколько шагов. Его лицо выражало глубокую печаль, а взгляд стал отрешенным. Наконец, повар вновь взглянул на резчика и произнес:

– Теперь я верю тебе. Отец уехал до того, как тетя Айко убила себя, он даже не знает о ее смерти – я не смог заставить себя написать ему. Это было бы небезопасно, кроме того… удар тетя Айко нанесла себе сама, но вот кинжал в ее руку вложил мой отец… Пообещай, что не сообщишь властям.

– Обещаю.

– Езжай в Сацуму, в Кагосиму – наша семья оттуда родом. Спроси в гостинице «Южный берег». Скажи отцу, что его упрямство разрушило не только его жизнь. Да, скажи еще, что он скоро станет дедушкой. Прости, мастер-резчик, мне на работу нужно. Удачи!

– Прощайте, господин Акира.

Повар скрылся из переулка и оставил Синдзи в одиночестве. Резчик постоял немного, приходя в себя. Вскоре он уже шел по направлению к своему дому. Асакава то ли парила, то ли все же шла рядом с ним. Она была молчалива и спокойна. Художница выглядела совсем живой, если не считать растрепанных волос и похоронного наряда.

– Ты воспитывала его?

– Нет. Акира был совсем ребенком, когда умерла его мать. Хираяма отправил его к своим родителям в Кагосиму. Потом, когда ему исполнилось двенадцать, Акира вернулся в Эдо. Он никогда меня не любил, я пыталась задобрить его, но никогда не умела расположить к себе людей… Он был на моих похоронах?

– Он организовал их…

Синдзи прошел чуть вперед, потом осознал, что Асакавы нет рядом, оглянулся, но не заметил нигде очертаний призрака. Его внимание привлекла только лужа, которой неоткуда было взяться в этот сухой день. Синдзи подошел к луже и увидел в ней отражение Асакавы. На ее лице была растерянность:

– Значит, это он меня похоронил?

– Да. И кости в урну после кремации тоже собирал он.

– Для этого нужны двое. Кто помогал ему?

– Молодая женщина, видимо его жена.

Лужа начала формировать женское тело. Как только у этой пока еще неопределенной массы появился рот, Асакава заговорила:

– Подумать только, оказывается, моими