– Я не позволю тебе вести машину в таком состоянии. Возвращайся в дом, и я приготовлю тебе что-нибудь поесть.

– Спасибо за заботу, но не стоит себя затруднять. У меня с собой батончик мюсли. – Эрин порылась в сумке и с победным видом достала искомый батончик. – Вот!

Коул кивнул:

– Хорошо. Почему ты не съела его перед тем, как поехать сюда?

– Я неважно себя чувствовала утром. Послушай, я опаздываю на работу. Мне правда надо ехать.

– Ты никуда не поедешь, пока не съешь свой батончик. Я должен знать, что ты не потеряешь сознание по дороге.

Эрин, закатив глаза, развернула обертку и демонстративно откусила немного мюсли. Он смотрел, как она жует, понимая, что доставляет ей дискомфорт, но не в силах ничего с собой поделать.

– Ты выглядишь усталой. Ты уверена, что высыпаешься?

Эрин подавилась и закашлялась.

– Это что, допрос с пристрастием? – спросила она, откашлявшись.

Коул и бровью не повел. Он видел, что с ней что-то не так, и это его беспокоило. На него не похоже? Верно. Зачем ему проблемы? Ответ однозначен: проблемы ему не нужны. Не хватало, чтобы еще одна женщина чувствовала себя брошенной по его милости, как это произошло с Викторией, женой Винсента Марони. Коул зябко поежился при мысли о Виктории, от которой не знал как отвязаться.

Не желая вспоминать ее, Коул сосредоточился на той женщине, что видел перед собой. Между тем Эрин доела батончик, после чего достала из сумки бутылку с водой и запила сухие мюсли.

– Ну вот, теперь я чувствую себя лучше, – объявила она.

Коул лучше себя не чувствовал, да и ей он не верил, но это ничего не меняло.

– Хорошо. Вести сможешь?

– Да, спасибо, – кивнув, сказала она и посмотрела ему в глаза с неожиданной пристальностью, словно пыталась разглядеть в нем нечто, скрытое от других.

Пусть пытается. Ничего ценного она все равно не обнаружит.

– Ладно. Пока. Береги себя, – сказал он и похлопал ладонью по крыше машины.

– И тебе того же. – Эрин не торопилась отъезжать. – Знаешь, Коул, не обращай внимания на отца. Он просто нервничает из-за руки.

– Нет. Просто он Джед. Каким был, таким остался. Он никогда не был обо мне высокого мнения и никогда не считал нужным скрывать свое ко мне отношение. – Коулу захотелось прикусить язык, но было поздно: он сказал то, что сказал. Ему совсем не хотелось вызывать у нее жалость.

Но в ее прищуренных глазах он увидел гнев, а не сочувствие.

– Тогда он не прав.

Эрин не защищала Джеда, она была на его, Коула, стороне.

И тогда он почувствовал, как тепло наполняет грудь, и в тот же миг безжалостно подавил те чистые, светлые чувства, которые испытывал крайне редко и совсем не привык выражать. Он не нуждался в том, чтобы она принимала его сторону, точно так же, как не нуждался в ее симпатии. Он не мог дать ей ровным счетом ничего, мог лишь погубить репутацию этой правильной, чистой девушки. Да что там репутацию, он мог погубить ее жизнь.

– Поезжай на работу, – хмуро проворчал Коул. Он видел промелькнувшее в ее взгляде разочарование, но не сделал ничего, чтобы ее обнадежить.

И хотя он действовал в соответствии со своим намерением держать ее на расстоянии, чувства удовлетворения Коул не испытал, и ощущения, что он оказал ей услугу, тоже у него не возникло.

Отремонтировав крыльцо и починив выдвижной ящик в шкафу на кухне, Коул решил, что на сегодня пребывания в отчем доме с него довольно. Раз уж он собирался пожить какое-то время в этом городе, ограничить свой круг общения парнями, работающими с ним в одной бригаде в строительной компании Ника, Коул не мог. Он не был уверен в том, что в полицейском участке ему окажут радушный прием, но все равно направился туда, где когда-то работал его отец, чтобы встретиться с человеком, которого мог бы с некоторой натяжкой назвать другом, с Майком Марсденом.

Майк, нынешний начальник полиции Серендипити, был в числе тех немногих жителей города, кто кое-что знал не только о давнем, но и недавнем прошлом Коула. И хотя Майк тоже в свое время работал под прикрытием, так глубоко, как Коул, он никогда не забирался. Как бы там ни было, Майк мог догадываться о том, что делал и чувствовал Коул в течение последнего года своей жизни. Но говорить об этом Коул не хотел даже с Майком. До сих пор не хотел. Но сейчас, после очередной стычки с Джедом, Коул испытывал потребность пообщаться с кем-то, кто мог бы его понять. Ладно, если уж начистоту, Коулу был нужен друг. Даже если этот друг приходился Эрин родным братом.

Дура, какая же она дура. Если бы голова у Эрин и без того не раскалывалась от боли, она бы принялась стучаться головой об оконное стекло машины.

Дыши глубже, приказала она себе, пытаясь сделать вид, что не замечает того, как батончик мюсли пытается пробиться вверх и наружу. О чем она думала? Зачем сразу не уехала? Как ей вообще могло прийти в голову такое? Остаться сидеть в машине на виду у Коула и его отца, страдальчески опустив голову на руль и распустив слюни? Похоже, Коул проглотил наживку, поверив, что ей стало плохо от банального голода. Она должна была ему все рассказать, но не знала, как это сделать.

Поскольку никаких встреч и совещаний на сегодня у нее назначено не было, Эрин решила заехать в семейный ресторан, чтобы повидаться со своей подругой Мейси Донован. Эрин подумала, что ей станет легче, если она поделится своей проблемой с кем-нибудь еще, помимо Трины. Своей коллеге Трине Эрин, конечно, доверяла, но дружили они относительно недавно и просить совета у нее Эрин не стала бы. Мейси – дело другое. Она и опыт житейский имеет, и знает Эрин с детства.

Эрин заехала на стоянку возле старого дома на окраине города. В этом самом непрезентабельном строении в не самом престижном районе городка и находился семейный ресторан, главным человеком в котором была Мейси. В том, что семейное предприятие имело столь жалкий вид, Мейси виновата была меньше всего. По документам ресторан принадлежал ее отцу, и сколько они с сестрой ни уговаривали его выделить средства на ремонт и пересмотреть меню, все было напрасно. И все же, несмотря на не самое удачное расположение на окраине и не самый броский внешний вид, ресторан был весьма популярен среди жителей города, которые приезжали сюда не только поесть, но и пообщаться.

Эрин вошла и села у стойки, помахав подруге рукой, чтобы та ее заметила. Мейси, усадив пожилую пару, подошла к подруге и села рядом.

– Привет, подружка. Давно не виделись. Как поживаешь? – спросила Мейси, забарабанив длинными, покрытыми ярким лаком ногтями по столешнице.

– Честно сказать? – Эрин была не в настроении ходить вокруг да около.

– Ну конечно. Что-то случилось? – прищурившись, спросила Мейси. – Могла бы и сама догадаться, раз ты давно не заходишь.

Эрин кивнула и, наклонившись к Мейси, чтобы ее никто, кроме подруги, не услышал, сказала: