– Как у тебя с отцом? – спросил Майк, словно читая мысли Коула.

– Никак. Вернее, все так же. Джед винит меня в том, что мама от него ушла. Он видит во мне лишь трудного подростка, каким я был когда-то. – «А может, старик и прав», – подумал Коул.

По правде сказать, Коулу и самому не нравился тот мальчишка, каким он когда-то был. Но себя повзрослевшего, каким он стал после того, как мать его вышла замуж за Броуди – человека, который принял его как родного сына и всегда относился к нему лучше, чем родной отец, Коул понимал куда лучше и даже временами уважал. Но и спустя десять лет после развода родителей негативное влияние отца продолжало сказываться.

– Черт возьми, он винит меня и в том, что я все еще жив и здоров, – пробормотал Коул.

– Джед всегда был человеком жестким и бескомпромиссным. Только потому он и смог так долго продержаться на этой чертовой работе, – сказал Майк. – Но это его не оправдывает.

– Забудь об этом, – сказал, махнув рукой, Коул, подумав, что, узнай Майк о том, что Коул переспал с его сестрой, он бы точно принял сторону Джеда.

То, что Майк в отличие от всех прочих жителей Серендипити знал, чем на самом деле занимался его приятель, не означало, что он считает Коула подходящей парой для своей сестры. Майк прекрасно понимал, с какой опасностью сопряжена работа секретного агента. Таким, как Коул, на роду написано быть волком-одиночкой.

И в этом Коул был согласен с Майком. Эрин заслуживала того, чтобы ее мужчина был всегда рядом. Ей нужен был мужчина, на которого она может опереться. Она выросла в семье, где царила атмосфера любви и заботы, и, вне сомнений, ей хотелось создать такую же крепкую и дружную семью. Работа Коула не позволит ему постоянно находиться рядом. То и дело ему придется отсутствовать, отсутствовать подолгу и без возможности поддерживать связь. Последнее задание отняло у него год жизни, не считая того времени, которое занял последовавший судебный процесс. Впрочем, до сих пор это не доставляло Коулу особенных неудобств: тяги общаться с родственниками у него не было, друзей, с кем бы он не работал вместе, тоже. Он жил так, как умел, и другой жизни не знал, да и желания жить по-другому у него не было.

В очередной раз поймав себя на все тех же мыслях, связанных с женщиной, которая, как он прекрасно знал, совсем ему не подходила, как и он не подходил ей, Коул мысленно выругался.

Громкий шум за дверью заставил обоих насторожиться. Извинившись, Майк вышел, чтобы проверить, чем вызван переполох.

– Что там еще? – крикнул Майк.

– На парковке стреляли, – сообщила Кара, подбежав к мужу. – Тебе надо туда, срочно, – с нажимом на последнем слове сказала она, схватив Майка за руку.

«Очевидно, не все так спокойно в этом тихом городке», – подумал Коул и вышел следом за Майком.

На стоянке уже была толпа полицейских, которые расступились, давая проехать машине «скорой помощи» с включенной сиреной.

– Я не ослышался, это в мою сестру стреляли?! – закричал Майк.

Коул рванулся вперед, но вооруженный полицейский преградил ему путь.

– Посторонних велено не пускать, приятель. Пусть каждый занимается своим делом, – сказал ему человек в форме.

– Но я не посторонний, – возразил Коул и сразу же осекся. Не посторонний, тогда кто? Кем он приходится Эрин? Коул не был ее родственником, и доступ к ней был ему закрыт.

Вот черт!

Стоять сложа руки Коул не привык, но, попытавшись пробиться сквозь ограждение, он ничего не добьется – его арестуют, и будут правы. Объяснять Майку, почему он должен быть рядом с Эрин, тоже бесполезно. Сейчас надо мыслить ясно и быстро. В Эрин стреляли, и, надо полагать, в нее попали. Следовательно, ее повезут в больницу. Именно туда и направился Коул в надежде разузнать все у ее родных, как только они туда приедут.

В университетской больнице кипела работа. С приездом машины «скорой помощи» дел только прибавилось. Коул, прижавшись спиной к стене, смотрел, как Эрин погрузили на каталку и повезли в операционную. Он облегченно вздохнул, увидев, что глаза ее открыты. Слава Богу, она в сознании. Непроизвольно он потер левый бок, где остался след от пулевого ранения, которое он получил на завершающем этапе последнего задания. Он помнил, как это больно. Никому не пожелаешь, особенно такой славной девочке, как Эрин.

Майк, сопровождавший Эрин в карете «скорой помощи», зашел в приемное отделение следом за каталкой. Майк не оглядывался по сторонам и потому не заметил Коула. Впрочем, это и к лучшему. Майк мог бы спросить у Коула, что он тут делает, а ответа на этот вопрос Коул и сам не знал. Одно он знал точно – что его всего свело от напряжения, и он не успокоится, пока не будет точно знать, что ее жизни и здоровью ничто не угрожает.

Коул не знал, сколько времени прождал, пока Майк не вышел из помещения, куда медики увезли Эрин. На этот раз Майк сразу увидел Коула.

– Привет. Что ты тут делаешь?

Коул судорожно сглотнул.

– Я был у тебя, когда это случилось. Я не мог вернуться домой, не выяснив, нужна ли тебе моя помощь. – Более или менее правдивое объяснение.

– Спасибо, – сказал Майк и провел рукой по взъерошенным волосам.

– Как она? – спросил Коул, надеясь, что голос его не выдаст.

– Они ее сейчас осматривают. – Майк проверил, нет ли пропущенных вызовов или сообщений на телефоне, и лишь затем поднял глаза на Коула и встретился с ним взглядом. – Знаешь, мне действительно нужна твоя помощь. Мне надо отыскать Сэма, – пояснил Майк, имея в виду своего брата. – Кара сейчас на выезде – поступил звонок с жалобой на домашнее насилие, – и потому она не может меня выручить. Поскольку ты уже здесь, не мог бы ты подежурить возле палаты Эрин и позвонить мне, как только появятся какие-то новости?

– Конечно. – Коул надеялся, что ответ его не прозвучал подозрительно радостно. Он не мог и мечтать о том, что ему представится возможность увидеться с Эрин лично и узнать все из первых рук.

– Отлично. Пойдем, я тебя провожу. – Майк провел Коула в отделение экстренной помощи. – Она в боксе номер три, – сказал Майк. – Мне надо выйти на улицу, чтобы дозвониться до Сэма. Тут связи нет. Тебе надо просто подождать в коридоре. Как только врачи закончат осмотр, ты можешь зайти. Она наверняка обрадуется, увидев знакомое лицо.

Коул не был в этом уверен, но все равно кивнул.

– Я позвоню тебе, если что-то узнаю до того, как ты вернешься.

– Я твой должник, – сказал Майк.

Коул так не считал и потому ничего не ответил.

Майк ушел, а Коул остался стоять возле отгороженного шторами кубрика, скрестив руки на груди. Пульс у него участился, и на лбу выступил пот. Он очень надеялся, что пуля не застряла где-нибудь там, где для ее удаления потребуется серьезная операция.

Кому, черт возьми, могло прийти в голову устроить пальбу на стоянке перед отделением полиции?