Пока Тамара лежала с открытым ртом, маленькая паршивка даром времени не теряла. Легла животом на подоконник и соскользнула вниз. Потрясенная Тамара услышала мягкий шлепок, жалобный писк, и плачущий голосок скомандовал:

—Барьер, Крыська! Ко мне!

Перекормленный и в общем-то ленивый бультерьер, к искреннему изумлению Тамары, подчинился. Довольно ловко перевалил через подоконник, Тамара лишь ахнула. И вышла наконец из ступора.

Ее словно ветром вымело из постели, она бросилась к окну и бессильно выругалась: сладкая парочка неспешно брела к выходу со двора.

Картинка была еще той. Безобразница Динка припадала на одну ногу. Спутанные после сна пепельные кудряшки упруго прыгали по тощей спине, недавно белые трусики белыми уже не казались, и оборванное кружево свисало чуть ли не до колен. Крыс послушно семенил рядом, стараясь не перегонять маленькую приятельницу.

Тамара попыталась позвать Динку, но из горла вырвался лишь жалкий писк. Слышный только ей, но никак не Динке с Крысом. Потому что эти двое уже сворачивали в подворотню.

Тамара беспомощно осмотрела двор — никого. Никого в целом свете, что ничуть не удивительно. Судя по бледному тусклому квадрату над головой, еще раннее утро, и нормальные люди преспокойно спят. Зато ненормальные…

Боже, куда несет эту глупую девчонку?! Это же центр Санкт-Петербурга! Рита именно здесь когда-то попала под машину!

Мысль о погибшей десятилетней Рите привела Тамару в ужас. У нее даже в глазах потемнело. Крошечный питерский дворик вдруг качнуло, серое и голубое на секунду поменялись местами, кроны двух старых тополей поползли в стороны, вытесняя остальной мир.

Динке четыре! Недавно исполнилось!

Забыв обо всем, Тамара полезла в окно, и мешком вывалилась на улицу. Пребольно приземлилась на колени, коротко взвыла и по спринтерски рванула к выходу со двора.

Она убьет Динку.

Если догонит.

Догонит, а потом убьет!

* * *

Убивать племянницу Тамара не стала, хоть и хотелось до головокружения. Но противная Динка смотрела на нее так невинно, большущие глаза сияли навстречу тетке так радостно, что у Тамары рука не поднялась отшлепать девчонку.

Зато Крысу она наподдала от души. Правда, забыла, что босиком, и потом долго прыгала на одной ноге: будто мешок с песком пнула.

Сморгнув невольные слезы, Тамара прошипела:

—Кто вам разрешил выйти одним?!

Крыс опустил повинную голову. Динка удивленно воскликнула:

—Тебя будить не хотели, ты же спала!

Крыс громко запыхтел. Динка пошлепала пушистыми ресницами, добавила в радужки синевы, питерское небо тут же завистливо побледнело, и обиженно протянула:

—Сама сколько раз говорила — нужно быть самостоятельной.

Тамара открыла рот, у нее не было слов. Они не появились и через минуту. Поэтому Тамара сжала зубы, схватила излишне самостоятельную племянницу за руку и повлекла за собой. Крыс трусил рядом, опасливо стараясь держаться подальше от разгневанной хозяйки.

Динка осторожно упиралась. Тамара обернулась и прорычала:

—На кого ты похожа?! Полночный кошмар в драных трусах!

Крыс полузадушено хрюкнул и прибавил шагу. Динка оскорбленно проскулила:

—А сама босиком! И… вовсе без штанов!

Тамара подпрыгнула на ходу и в панике завертела головой. Она совершенно забыла, в каком виде выскочила на улицу. Сразу из постели. В одной коротенькой батистовой распашонке, вышитой по вороту мамой. Дурацкими васильками.

Мама обожала расшивать васильками все, что попадало под руку. Носовые платки. Салфетки. Или только что купленную Тамарой пижаму.

Тамара зажмурилась, так ей стало плохо. И стыдно. Ведь вообще-то к этой распашонке полагались и забавные бриджи по колено, но… Их-то как раз на ней и не было.

Ф-фу, какой кошмар!

Тамара кожей чувствовала — не нужно было соглашаться на эту поездку!

Хоть бы ни на кого не наткнуться.

Хоть бы кошмарная Вера Антоновна еще спала.

Хоть бы все спали!

Войти в квартиру через подъезд Тамара не могла. Как? В пятом часу утра звонить в дверь?!

И что сказать тому, кто откроет? Мол, фланировала по Невскому в неглиже вместе с полуголым ребенком и сонной собакой? Любовалась ландшафтом?

Придется возвращаться через окно.

Боже, за что ей это?!

Через подворотню Тамара прошествовала на цыпочках. И едва не расплакалась от облегчения: крохотный дворик по-прежнему пуст. По-прежнему нараспашку ее окно, а значит — их вылазка осталась незамеченной.

Тамара виновато улыбнулась старым полусухим тополям, голые мертвые ветки стыдливо прятались среди зеленых.

Почему-то подумалось — эти деревья помнят ее бабушку. И маленькую маму. Вот только они не пробирались по-воровски в дом. В первое же утро после приезда. И в последнее тоже вряд ли.

Черт побери, она же не легкомысленная Лелька! Как с ней могло произойти ТАКОЕ?

Динка тоненько пискнула, наступив на камушек. Тамара мрачно усмехнулась: вот и ответ. Лелькина дочь! До сих пор лишь сестрица портила ей кровушку, но теперь — держись. Динка подросла!

Или Тамара сама во всем виновата? И мало чем отличается от старшей сестры?

Во всяком случае, Лелька давно замужем, у нее двое детей, считай — респектабельная дама. А Тамара цепляется за свободу как маленькая Динка за воздушный шарик в первомайские праздники. Потом розовый шар лопнул, и Динка долго плакала.

Тамара фыркнула: свобода — тот же воздушный шарик. И тоже розовый. Но она не даст ему лопнуть. Пока.

И вообще — Тамара хочет влюбиться! Имеет она право влюбиться? Хоть раз в жизни, но как следует. И наделать глупостей. И рыдать вечерами в подушку из жалости к себе. И от ненависти к нему. И от ревности. И от…

Из-за чего еще рыдают в подушку?

С Тамарой никогда ничего подобного не случалось. Так, полудетская дружба с Лешкой Сазоновым. Смешные ссоры и смешные примирения. Периодические предложения руки и сердца.

Верный и положительный Лешик.

Как скучно!

Может, ее поездка в Питер — это судьба? Может, прав зеленоглазый? Все-таки встретить совершенно случайно живое воплощение своей девичьей мечты в ночном скором поезде…

Это круто!

Постанывая и покряхтывая, Тамара с трудом подсадила Динку на подоконник и злым шепотом велела ей сейчас же идти умываться.

Или нет — пусть ждет Тамару. А то поднимет шум, привлечет внимание и попробуй потом объясни — почему она в таком жутком виде.

Маленький чумазый оборвыш, а не приличная барышня!