— Конечно нет, — поспешно ответил Эл, надеясь, что его голос звучит естественно.

— Как ее зовут?

— Джуди… — Эл сглотнул. — Джуди Уайлд. — Врать не стоило, этим он лишь ускорит конец. — Но она тут ни при чем. Я с ней только переспал. Больше ничего.

— Может, и так. — Регги прищурился. Лезвие ножа со щелчком спряталось. — А может, и нет. Если окажется, что нет, ты будешь самым несчастным на свете сукиным сыном.

Эл выдохнул. Черт побери, а разве сейчас это не так?

Регги сунул нож в задний карман.

— Лучше бы тебе было не объявляться.

Эл склонен был согласиться с ним. Как только до него дошло, что Джуди смылась, он тоже сделал ноги, имея лишь то, что было в бумажнике. Но пятьдесят тысяч быстро испарились, и теперь у него осталось только пять сотенных, полтинник, три десятки да несколько однодолларовых банкнот.

Он вернулся за бриллиантами, рассчитывая забрать товар и смыться до того, как Мэлоун пронюхает, что он опять здесь. Такие у него были блестящие планы. Эл втянул носом воздух.

— Послушай, Регги. Не знаю, как проще это объяснить. У меня нет драгоценностей Джо. И у той девушки тоже нет драгоценностей Джо. Я не знаю, где они.

— Джо на это не купится.

Громадная мясная туша придвинулась еще на шаг, и Эл застыл на месте. Желудок от ужаса сжался в комок. В целом он ничего не имел против насилия, если его объектом являлся не он сам.

— Однако Джо также велел тебе передать, что он не такой уж злой, — добавил Регги. — И дает тебе еще один шанс.

— Еще один шанс? — тупо повторил Эл.

— Ты возвращаешь то, что забрал, и за это он оставляет тебя в живых. — Красный рубец на физиономии Регги растянулся и слегка побледнел. — Иначе Чарльзу Лафонтену недолго оставаться в этом мире. Да и Алберту Элкоту придется несладко. Это ясно?

— Да, — внезапно охрипшим голосом ответил Эл.

— Отлично. Потому что я с тебя не слезу.

Регги повернулся, собираясь уйти, и Эл вновь задышал. Внезапно Регги остановился.

— А, вот еще что. Джо велел кое-что тебе… дать. Небольшой стимул, чтобы ты не вздумал опять его подвести, — так он сказал.

Эл знал, что сейчас будет, но не успел даже дернуться. Кулак Регги метнулся вперед, и Эл ощутил страшную боль в челюсти. В голове билась одна мысль: если у Джуди больше нет тех бриллиантов, он покойник.

Потом все мысли и ощущения погасли.

Милашка в обтягивающей юбке вложила мне в ладонь две стодолларовые купюры.

— Прошу вас, мистер Монрой. Мне больше не к кому обратиться.

Я испустил громкий вздох, словно паровая машина. Сестра моей клиентки, Сара, связалась с нехорошими людьми и исчезла. От всего этого дела за версту несло серьезными проблемами, а не просто какой-то там сломанной челюстью. Нет, эта дама — источник больших неприятностей.

Однако мне необходимы были деньги, никуда не денешься. К тому же меня всегда тянуло к дамам с проблемами, в особенности к обладательницам бесконечно длинных ног и округлостей во всех нужных местах. К опасным дамам.

К счастью, в опасности я как рыба в воде.

— Ну разумеется, дорогая.

Она вознаградила меня просветленной улыбкой. Ах, какие пухлые губки! Я изобразил джентльмена и повел ее к двери. Прежде чем исчезнуть, она бросила на меня быстрый взгляд, обещающий нечто большее, нежели еще одна стодолларовая банкнота на текущие расходы.

Сэди, моя правая рука, с блокнотом наготове последовала за мной в офис. Я начал диктовать ей план действий.

— Вам нужно просто жениться на ней, — ни с того ни с сего бухнула Сэди.

Я остолбенел. Я не из тех, кого тянет жениться, да и малышка, только что исчезнувшая за дверью, тоже не походила на любительницу матримониальных радостей. Вообще-то Сэди обычно не сует нос в мою жизнь. Поэтому-то я ее и нанял. Эта девушка умеет ничего не замечать — и молчать.

Уверенный, что ослышался, я повернулся к ней.

— Что?

— Я о Джейси. Вам нужно жениться на ней.

Я нахмурился. Джейси? Даму, которая только что ушла, зовут Мэллори. Кто такая эта Джейси, черт побери?

— Дэвид! — Скрипучий голос Милли пробился сквозь туман у него в голове. — Ты слушаешь, что я говорю?

Он поморгал.

— Прости, пожалуйста. Так что ты сказала?

Милли нажала кнопку на пульте управления, и Мел Гибсон с Дэнни Гловером внезапно онемели.

— Я сказала, что тебе надо на ней жениться.

Дэвид подавился чаем, облив джинсы, и уставился на свою двоюродную бабушку, которую обычно называл тетей.

— На ней? Это на ком?

— Я о твоей новой клиентке, о которой ты мне рассказывал. О той женщине. Об уточке. — Тетя Милли улыбнулась, блеснув вставными зубами, и откусила от крошечного бутерброда с кресс-салатом. Вероятно, она была единственным человеком в Лос-Анджелесе, кто употреблял кресс-салат, и уж наверняка единственным, кто держал на кухне его запасы. — Разве не так ты называешь женщин-клиенток?

Дэвид промокнул джинсы салфеткой, и совершенно напрасно: салфетка ничего не впитала, зато к ткани прилипли бумажные ошметки. Лучше определенно не стало.

— Милли, ты, очевидно, имеешь в виду подсадную утку.

— А-а… Ну, на доносчице жениться не стоит. — Она нахмурилась. — Вроде бы такая симпатичная юная леди. Жаль.

В течение короткого мгновения безумия Дэвид раздумывал, не стоит ли объяснить тете, что Джейси не подсадная утка, а просто его клиентка. И даже если бы она не была его клиенткой, он все равно не хочет опять жениться. Дудки! А даже если бы и хотел, она не в его вкусе. Слишком ехидная и в то же время такая… домашняя, а в целом, сразу видно, первоклассная заноза в заднице. Но если он скажет все это, то кто знает, куда дальше зайдет беседа. Дэвид знал по опыту, что с тетей Милли лучше придерживаться какого-то одного направления разговора, независимо от того, каким бы извилистым оно ни было.

Так что вместо ответа он стал усердно стряхивать с ног обрывки салфетки. Бесполезно.

— Только взгляни на это. Теперь мне никуда не выйти, пока джинсы не высохнут.

Впрочем, если бы было очень надо, он бы все равно вышел. Дэвида никогда не останавливало что-либо столь нелепое, как соблюдение приличий, но ему хотелось немного поворчать.

— Ты что, собираешься куда-то?

— Не собирался, пока ты не завела этот разговор о женитьбе. Теперь мне только и остается, что искать спасения в бегстве.

Он постарался произнести эти слова с раздражением, но на тетю Милли было невозможно сердиться. Да, она любила совать нос в чужие дела, и все равно он обожал ее. Даже когда она своими замечаниями сводила его с ума.