Потом приглушенно рыкающий дракон опять принялся за свое.

— Хозяйка водного царства! — в удивлении воскликнул Хикс. — Неужели вам надо все время смачивать эту машинку, чтобы она работала?

Девушка не ответила. Она отирала носовым платком слезы и нависшие на подбородке капли. Хикс с одобрением заметил, что ее ногти и губы не были накрашены, во всяком случае, не выделялись чрезмерной яркостью. В ее взгляде, когда он наконец обратился на Хикса, были ясность, прямодушие и искренность.

— Я ее не смачиваю, — запальчиво отозвалась она. — Что вам нужно?

— Грубо, — решительно заметил Хикс. — Грубость вам не идет.

— И вам тоже. Вы вваливаетесь сюда, когда я плачу, и начинаете хохмить.

— Ладно, чего уж там. Я хотел бы видеть мистера Брегера.

— Боюсь, вам это не удастся. — Ей хотелось держаться с достоинством, но ее учащенное дыхание портило картину. Она судорожно вдыхала, со свистом втягивая воздух, отчего ее плечи и грудь вздрагивали. Наконец она глубоко вздохнула, сделала глотательное движение и пришла в себя. — Он очень занят.

Хикс кивнул.

— По дороге сюда я встретил мистера Данди. Он сказал, что здесь задули печь. Это надолго?

— Не знаю. Иногда уходит весь день…

«Каково было давление шестой партии от одиннадцати до двенадцати?»

Вопрос задал тот же голос. На этот раз Хикс определил, что исходит тот из решетки в стене, справа от девушки. Она ответила в микрофон:

— У меня этих данных нет, мистер Брегер. Мистер Данди не пользовался динамиком, он записал данные на пластинку, и они еще не расшифрованы.

«Прослушайте записи и сообщите мне».

Хикс сел на желтый стул и вынул из кармана газету, но, вместо того чтобы читать, наблюдал за развитием событий. Девушка подтянула к себе небольшую тележку, стоявшую в конце ее стола, и из целого ряда дисков цвета слабо заваренного чая, похожих на патефонные пластинки, выбрала один, положила его на проигрыватель и повернула выключатель. Через мгновение зазвучал голос Росса Данди:

«Тридцать граммов вещества „К“ результатов не дали. Пятьдесят граммов увеличивают вязкость…»

Только прослушав третий диск, девушка получила нужную информацию, продиктовала ее Брегеру в микрофон, отодвинула тележку в сторону и приготовилась к очередной вылазке дракона. При этом она глубоко вздохнула.

— Вы мисс Глэдд? — спросил ее Хикс.

— Да, это я. — Она опять вздохнула. — Почему вы спрашиваете?

— Мне просто любопытно. Я случайно узнал, что здесь работает мисс Глэдд, и когда молодая женщина сошла с поезда, на котором приехал и я, то, услышав, как она просит водителя отвезти ее сюда, я решил, что она и есть мисс Глэдд. Она примерно вашего сложения, но на несколько лет старше. А между прочим… — Хикс огляделся вокруг, делая вид, будто он только что об этом подумал, — где же она? Разве она приехала не сюда?

— Нет, не сюда. Она там, в доме.

— О, значит, вы ее знаете?

— Это моя сестра.

— Стало быть, я все-таки прав в отношении ее фамилии. Она мисс Глэдд.

— Больше уже не мисс Глэдд. Она вышла замуж и стала миссис Купер.

— Купер? Я знаком с…

Голос опять наполнил комнату, и девушка начала печатать на машинке. Хикс развернул свою газету, но чтение все еще откладывал — не то у него было настроение. Кровяное давление сыграло с ним злую шутку.

Он помнил, как кровь застучала в висках, когда та женщина попросила водителя отвезти ее в хозяйство Данди. А оказывается, приехала навестить сестру! Всего-то! Ни кровяное давление, ни нервы еще никогда так не подводили его. И это ему не нравилось.

Хикс, ясное дело, не желал признавать свое поражение и потому продолжал сидеть. Полосы послеобеденных лучей солнца, проникавшие через окна, медленно передвигались по полу. В промежутках между заклинаниями дракона он пытался разговаривать с мисс Глэдд, но она была погружена в свои мысли и отвечала односложно. Его часы уже показывали десять минут пятого, но из чистого упрямства он решил, что не уйдет, не поговорив с Брегером.

Но тут случилось нечто неожиданное. Хикс услышал шум на улице и, вытянув шею, выглянул в окно.

Он увидел, как по въездной дорожке подкатила машина и остановилась прямо возле входной двери. Из машины выскочил мужчина, в котором Хикс сразу узнал Р.И. Данди. Как раз в тот момент, когда круглая дверная ручка повернулась, Хикс согнулся, уперев локти в колени, и низко пригнул голову, как бы близоруко уткнувшись в газету. Находясь в такой позе, он видел только ноги Данди, когда тот проходил мимо него, а его собственное лицо было скрыто газетой.

Прозвучал голос Данди:

— Добрый день, мисс Флэгг. Нет, у вас другая фамилия. Как же вас зовут?

— Глэдд, мистер Данди. Хитер Глэдд.

— Неудивительно, что я не могу это запомнить. Где мистер Брегер, внутри? Я слышу, что задута печь, верно?

— Да, сэр. Сообщить ему…

— Не надо. Я пройду прямо к нему.

Ноги Данди зашагали дальше, и Хикс уже поздравил себя с тем, что избежал неприятной встречи, но тут вдруг гул мотора прекратился, послышался звук открываемой двери и голос Данди:

— Привет, Герман.

— Привет, Дик. — Та же отрывистая манера говорить, тот же голос, который с перерывами доносился из решетки динамика в течение последнего часа. — Я видел, как ты проехал мимо окон. Росс сказал мне, что ты собираешься приехать. Сам он пошел в дом…

— Видел. Я хочу поговорить с тобой.

— Конечно. Но печь… Извини. Это что за посетитель? Мисс Глэдд, объясните, пожалуйста.

— Он ждет вас, мистер Брегер.

Все пропало. Хикс поднялся и предстал сразу перед обоими. Удивленный и раздраженный, Р.И. Данди молча уставился на Хикса, это позволило тому рассмотреть Брегера, суетливого невысокого человечка с плоской головой и выпуклыми глазами, в нелепом, до колен, коричневом фартуке, выцветшем, заляпанном какими-то пятнами.

— Какого черта вы здесь делаете? — вырвалось у Данди.

Хикс с чувством и неподдельным отвращением произнес только одно слово:

— Ничего, — и направился к двери.

Хикс присел на край небольшого мостика, переброшенного через ручей, и, болтая ногами, стал наблюдать, как бурлит вокруг камней вода.

Не прошло и нескольких минут, как его голова резко повернулась влево — со стороны лаборатории послышались шаги, но кустарник скрывал очертания фигуры, потом он разглядел, кто идет. Хитер Глэдд. Она шла медленно, как будто нехотя, длинноногая — было на что посмотреть, — с остатками девичьей угловатости и обиженным выражением лица двухлетнего воспитанного дитяти.