— Если уж петь, то спой «Куплеты Нидхура», не то я и слушать не буду...

— «Не опускай, не опускай своих ресниц...» — начала одна из девушек, еще совсем юная, почти девочка, пытаясь увлечь вишнуитку собственным примером.

Вишнуитка молча выслушала все предложения, а затем, бросив быстрый взгляд в сторону Кундо, спросила:

— А ты что прикажешь?

Кундо застенчиво улыбнулась и ничего не ответила.

Но в этот момент одна из ее сверстниц, наклонившись, прошептала ей на ухо:

— Скажи, чтобы спела «Киртон»[18], — и, не дождавшись ответа, заявила: — Кундо хочет, чтобы ты спела «Киртон».

Вишнуитка запела, и Кундо почувствовала себя неловко оттого, что она предпочла якобы ее желание всем остальным.

Сначала Хоридаши несколько раз мягко тронула нежными пальцами тамбурин. Потом зазвенел ее голос, тихо и тонко, как пение пчел по весне, как первое любовное признание смущенной невесте. Вдруг из маленького сердца тамбурина под умелыми пальцами вишнуитки вырвались громоподобные звуки, и души слушательниц пронзил высокий и чистый, как у небесных дев, голос. Пораженным и очарованным женщинам казалось, что изумительный голос вишнуитки наполнил собой все вокруг и рвался куда-то ввысь... Могли ли понять неискушенные деревенские жительницы, в чем сила этого пения? Будь они более образованными, они бы знали, что сила классического пения не в голосе. Каждая вишнуитка проходит хорошую школу вокального искусства и поет с ранних лет.

Как только красавица умолкла, женщины стали просить ее спеть еще. Хоридаши испытующе и задумчиво посмотрела в лицо Кундонондини и запела:

О, я увижу лицо твое, схожее с лотосом юным.

Не напрасно я в Гокул пришел,

не напрасно пустился я в путь.

У ног твоих, Радха, скитальцу позволь отдохнуть.

Ты прекрасна, своей красотой ты горда,

Потому в чужеземной одежде пришел я сюда.

Спаси меня, смилуйся, молви хоть слово!

Ног твоих, Радха, коснувшись,

отправлюсь в дорогу я снова.

С флейтой хожу по дворам дотемна.

Видеть хочу я тебя. Словно солнце, глазам ты нужна.

Флейта поет о тебе, и мелодии льются волною.

Флейта поет, и твой образ плывет предо мною.

Коль на меня ты не взглянешь, уйду я

На берег Джамуны, тоскуя.

Флейту сломаю и брошу безмолвно

Жизнь, желанье и радость в студеные волны.

Так упрямство твое я сломлю,

Кольцом с колокольцами шею сдавлю,

Принесу тебе в жертву я жизнь и свободу

И брошусь с высокого берега в воду[19].

Окончив пение, вишнуитка обернулась к Кундонондини.

— Принеси мне воды, — попросила она. — У меня во рту пересохло от пения.

Кундо принесла кувшин с водой.

— Я не могу прикасаться к твоему кувшину, я не настоящая вишнуитка, налей мне в руку.

Кундо поняла, что прежде Хоридаши не принадлежала к благородному роду и только теперь стала вишнуиткой. Кундо встала так, чтобы было удобнее поливать на руки, и Хоридаши едва слышно спросила ее:

— Тебя зовут Кундо?

— Откуда ты знаешь? — удивилась девушка.

— Ты видела когда-нибудь свою свекровь?

— Нет, — ответила Кундо. Она слышала, что ее свекровь была женщиной дурного поведения и потому ей пришлось покинуть дом.

— Твоя свекровь приехала... Она у меня. Очень хочет видеть тебя, плачет! Все-таки свекровь! После того что произошло, она, конечно, не может прийти в дом твоей хозяйки, может, ты пойдешь со мной, чтобы навестить ее?

Несмотря на свою неопытность, Кундо догадалась, что ей не стоит поддерживать связи со свекровью, и в ответ на вопрос вишнуитки только пожала плечами. Но та не отступала, снова и снова уговаривая Кундо.

— Без согласия Шурджомукхи я пойти не смогу, — наконец сказала Кундо.

— Ни в коем случае не говори Шурджомукхи об этом! — возразила Хоридаши. — Она не пустит тебя. Велит привести свекровь сюда, и тогда той опять придется бежать.

Как ни настаивала вишнуитка, Кундо идти без разрешения Шурджомукхи не соглашалась.

Хоридаши ничего не оставалось делать, как сказать:

— Ну ладно, только ты как следует попроси Шурджомукхи. Я приду еще. Смотри, как следует попроси, даже поплачь немного, иначе не пустит.

Кундо ничего не ответила.

Хоридаши освежила лицо и руки и вернулась на свое место в ожидании вознаграждения.

В этот момент в комнату вошла Шурджомукхи. Стало тихо. Молодежь принялась усердно трудиться.

Шурджомукхи внимательно, с ног до головы, оглядела Хоридаши и спросила:

— Кто ты, женщина?

— Это вишнуитка, — ответила за нее тетка Ногендро, — она пела нам. Как она поет! Я никогда не слышала ничего подобного. Не хочешь ли послушать? Спой, Хоридаши! Спой что-нибудь божественное!

Хоридаши спела чудесную песню о Шьяме[20]. Шурджомукхи была очарована и тронута. Перед уходом она щедро вознаградила вишнуитку.

Хоридаши поклонилась, еще раз взглянула на Кундо и покинула онтохпур. Идя по дорожке, вишнуитка снова взяла тамбурин и тихо запела:

Искра луны! Прилети на тревожный мой зов!

Я облачу тебя в золото,

Напою тебя соком цветов,

Благовонный сосуд подарю я желанной,

Вазу, полную роз,

И коробку душистого пана[21].

Вишнуитка ушла, а женщины еще долго говорили о ней. Сначала раздавались слова восторга. Затем начали находить в ней изъяны.

— Как хотите, — заявила Бирадж, — а нос у нее приплюснутый.

— И лицо бледное, — заметила Бама.

— Волосы как солома, — не удержалась Чондромукхи.

— Лоб слишком высокий...

— И губы толстые...

— Фигура какая-то угловатая...

— А грудь, как у переодетого мужчины, смотреть противно[22], — заключила Промода.

Так красавица вишнуитка в мгновение ока превратилась в безобразное чудовище.