– Ничего не буду раскрывать заранее, мистер Корк. Мне кажется, вы достаточно хорошо знаете меня, чтобы не задавать таких вопросов, – ответила я чуть резче, чем намеревалась.

– Конечно, конечно, всего х-хорошего, – отозвался он несколько озадаченно. – Д-до встречи.

Я вышла из конторы и почувствовала укол совести. Почему-то я обошлась довольно бесцеремонно с милым мистером Корком. Водитель такси, доставивший меня с Флит-стрит на вокзал Ватерлоо, пытался завязать со мной разговор, но я была в таком смятенном состоянии, что сердито оборвала его, и это еще больше усилило мое недовольство собой.

Обычно я любила ездить поездом в Саннингдейл и смотреть в окно, но сегодня мне не доставляли никакого удовольствия даже такие заурядные вещи. Кёрс отравил мне само существование.

Со станции я пошла домой пешком – сумка была не особенно тяжелой. С каждой минутой из десяти, потраченных на дорогу, чувство страха во мне возрастало, словно я приближалась к своей смерти. Не считая Розалинды и Шарлотты, моей секретарши и близкой подруги, а также, разумеется, жесткошерстного терьера Питера, все в доме в последний год лишь огорчало меня и погружало в тоску.

Когда я впервые увидела этот импозантный и довольно нелепый дом, то подумала, что содержать его будет затруднительно. Однако Арчи объявил: это как раз то, что нам надо, – и я согласилась на покупку. Впоследствии выяснилось, что дом пользуется дурной репутацией и, вполне вероятно, на нем лежит проклятие. Говорили, что первый его владелец разорился, а у второго не сложилась личная жизнь: жена сбежала с другим мужчиной. И отчего, интересно, Арчи выбрал для семейного гнездышка имя Стайлз? Так назывался дом из моего первого романа, опутанный сетями обмана и интриг, – дом, где было совершено убийство…

Служанка Китти приняла у меня шляпу, пальто и сумку и сообщила, что мисс Фишер, то есть Шарлотта, вышла на прогулку с Розалиндой и Питером. Это было к лучшему, так как я могла не удержаться и рассказать Шарлотте о случившемся. Если она заметит мое подавленное настроение, я скажу, что опять разругалась с Арчи. Шарлотта знала о наших неладах, впрочем я была уверена, что и все остальные в доме, включая слуг, тоже. Только абсолютно глухой мог бы оставаться в неведении.

Поднявшись в свою спальню, я достала кожаный чехол с набором из трех мячей для гольфа и меток для мячей, который я хотела подарить Арчи к Рождеству. Дурацкий подарок, конечно, с учетом всех обстоятельств. Кого я пыталась обмануть? Арчи был почти наверняка потерян для меня. Сердцем его завладела другая женщина. Но если бы завтра он сказал, что порвал с мисс Нил, я открыла бы ему свои объятия. Мне вспомнилась строчка из одной моей книги: «Сердце женщины, которая любит, простит многое». Это было сказано обо мне.

С самой первой нашей встречи на танцевальном вечере у Клиффордов в Агбрук-хаусе я сознавала, что Арчи слишком красив для меня. Он был высок, белокур, голубоглаз. У него был греческий профиль, ямочка на подбородке сводила меня с ума. Мне было всего двадцать два года, но я уже привыкла считать свою внешность заурядной, вопреки комплиментам поклонников, и не могла понять, что Арчи нашел во мне. Я и в разговоре не блистала. Но в ту нашу встречу четырнадцать лет назад между нами пробежала искра, и мы оба это чувствовали.

Арчи уговаривал меня отказать всем молодым людям, с которыми у меня были заранее расписаны танцы, – он настаивал на монополии. И я с радостью поддалась ему. К концу вечеринки я убеждала себя, что вполне могу удовлетвориться потрясающими переживаниями этого вечера, так как с Арчи мы больше не увидимся. Я выйду за положительного добросердечного Реджи, который вернется когда-нибудь из Гонконга. Он присылал мне оттуда письма, и хотя я была уверена, что он будет хорошим мужем, я в то же время сознавала, что меня не будет бросать в дрожь всякий раз, когда он войдет в комнату. Теперь я задним числом понимала, что было глупо ожидать от жизни чего-то большего, чем мужчина вроде Реджи. Мне надо было довольствоваться браком с ним, а не прельщаться знаками внимания со стороны Арчи. Я жалела, что не прислушалась к мнению мамы о нем. Как это она говорила? Ах да: «В нем есть что-то безжалостное». А Пег, мать Арчи, я сразу не понравилась. Она считала меня, как это ни смешно, современной женщиной, не отличающейся строгостью поведения, – и все потому, что я любила воротники типа «Питер Пэн». Нелепое суждение, не имеющее ничего общего с действительностью.

Неодобрение обеих матерей в сочетании с начавшейся войной лишь укрепляло решимость связать наши судьбы. Когда Арчи дали трехдневный отпуск во время рождественских каникул 1914 года, мы, несмотря на протесты его матери, у которой в то время жили, в канун Рождества поженились. Все было проделано в такой спешке, что я даже не успела толком подготовиться и выглядела, должно быть, кошмарно в смешной фиолетовой бархатной шляпке. Но тогда это не имело значения, мы были слишком счастливы.

Открылась входная дверь, и раздался крик Розалинды:

– Мама, мама! Мы вернулись!

Я вытерла глаза платком, посмотрела на себя в зеркало и спустилась к своему ангелочку.

– Жалко, что ты не видела, как смешно вел себя Питер, – сказала она, снимая пальто. – Он познакомился с таксой по имени Фредди, когда мы гуляли около площадки для гольфа. Они носились друг за другом, а потом неожиданно мимо них с площадки пролетел мяч, и они кинулись…

– Дорогая, обо всем этом ты расскажешь маме потом, – произнесла Шарлотта своим напевным шотландским говорком. – Сначала надо умыться.

Розалинда начала было протестовать, но Шарлотта бросила на нее преувеличенно строгий взгляд, который всегда действовал безотказно. Когда дочка поднялась на второй этаж, а служанка удалилась на кухню, Шарлотта взяла меня за локоть и поинтересовалась, что случилось, – как я и боялась. Она сказала, что я очень бледна, и спросила, плакала ли я. Пришлось ответить, что нервы расшалились из-за Арчи. На следующий день у Шарлотты был выходной, и она очень хотела провести его в Лондоне, но предложила отменить поездку. Я решительно возразила. Присутствие Шарлотты не входило в мои завтрашние планы, но ей не обязательно было об этом знать.

Однако не представляю, как бы я справилась со всем этим без ее поддержки. Серые глаза Шарлотты светились добротой, она мягко касалась моей руки, и мне становилось легче. Иногда она говорила напрямик то, что мне не хотелось бы слышать. Признавшись в связи с мисс Нил, Арчи ушел к ней, но спустя несколько недель вернулся. Он сказал, что совершил ошибку и ради Розалинды нам надо постараться сохранить семью. Некоторое время мы продолжали жить как муж и жена, но несколько месяцев назад прекратили отношения и стали спать в разных комнатах. «Он уйдет», – сказала мне тогда Шарлотта, чем страшно меня рассердила. Теперь я напомнила ей о том разговоре, признав, что она была права.

– Тебе надо взбодриться, – заявила Шарлотта.

– Пожалуй, ты права, Карло, – согласилась я, назвав ее по имени, которое ей дала Розалинда.

– В таком случае объявляем танцы, как велел доктор.

Я была изумлена, вспомнив, что сказал мне доктор Кёрс.