Зазвонил телефон. Это была Марго. Дэниел начисто забыл о том, что обещал ей позвонить. Быстро извинившись, он вкратце обрисовал жене то, как прошло утро.

– Значит, все выглядит неважно, да? – вздохнула та.

– Я не тешу себя напрасными надеждами.

– Не бери в голову, – сказала Марго. – Что-нибудь обязательно подвернется.

– Точно.

– Ты сегодня занят?

– Ага, – презрительно фыркнул Дэниел. – Дел по горло.

– Мне нужно, чтобы ты сходил в магазин и купил гамбургеров и говяжьего фарша. Я забыла дома кредитную карточку, а наличных у меня с собой нет.

– У меня тоже нет наличных.

– Моя карточка или на комоде, или в ванной на раковине.

– На раковине?

– Избавь меня от нравоучений.

– Извини.

– На обратном пути я заберу Тони.

– Я могу забрать его сам.

– Тебе это предстоит завтра. Мы поменяемся машинами.

Дэниел все понял.

– Тони стесняется «Бьюика»?

– Он ничего не сказал, но, думаю, стесняется. Ты же знаешь, какие подростки в этом возрасте. Они всего стесняются.

– Особенно своих родителей.

– Особенно своих родителей, – рассмеявшись, согласилась Марго. В трубке послышался какой-то шум, голоса. – Обожди секундочку, – сказала она. Последовала пауза, в течение которой жена вполголоса говорила с какой-то другой женщиной. – Мне нужно бежать, – наконец сказала Марго в трубку. – У нас тут чрезвычайная ситуация. Не забудь сходить в магазин.

– Не забуду. Я тебя люблю.

– И я тебя. Пока.

Положив трубку, Дэниел выключил телевизор и прошел через кухню в коридор. Без звуков телевизора в доме воцарилась тишина, неуютная тишина, и Дэниел тотчас же начал насвистывать какую-то глупую мелодию, чтобы создать хоть какой-нибудь шум.

Войдя в спальню, он ощутил смутное беспокойство; это чувство усилилось, когда он прошел мимо трюмо и приблизился к узкой двери, ведущей в ванную. Ощущение было странным, Дэниел узнал его не сразу, и ему потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что это страх. Не рациональный страх физической опасности, который он иногда испытывал в зрелом возрасте, а безосновательный, беспочвенный, сверхъестественный ужас, обыкновенно ассоциируемый с детством. Это был страх перед букой, страх перед привидением, чувство, с которым Дэниел не сталкивался уже десятилетиями, и, несмотря на то, что почувствовал себя глупо, он обернулся, ожидая увидеть за спиной какую-то фигуру или силуэт, не в силах стряхнуть ощущение, что за ним следят, хотя в комнате никого не было.

Черт побери, откуда все это взялось? Каких-нибудь пару минут назад он говорил по телефону с Марго – совершенно нормальный разговор, о том, чтобы сходить в магазин за продуктами, – и вот теперь его чуть не хватила кондрашка при мысли о том, что нужно пройти через свою собственную спальню!

Дэниел понимал, что это иррационально, глупо, но чувство не уходило, даже после того как он нашел кредитную карточку Марго на полочке рядом с раковиной, вместе со щеткой для волос, даже после того как он поспешно покинул спальню и вернулся в коридор.

И только когда Дэниел наконец выскочил из дома, оказался на крыльце и запер за собой дверь, паника прошла и он смог спокойно вздохнуть.

Стресс.

Наверное, он сам не отдавал себе отчет в том, как страстно желает получить это место в «Каттинг эдж».

Или это, или в течение последних пяти минут в доме завелись призраки.

Может быть, Марго умерла.

Или Тони.

Дэниел решительно прогнал из головы эти мысли. Вот прямой путь к мании преследования. Навязчивому неврозу. Никаких призраков не бывает, есть только чересчур активное воображение, которое, пробыв в коме последние двадцать лет, не решило внезапно объявить о своем существовании.

Стресс.

Несомненно, всему виною стресс.

Тем не менее Дэниел вздохнул спокойнее, когда оказался в машине, на пути к продовольственному магазину, а дом остался позади.

После ужина он сидел вместе с Тони за столом на кухне, помогая сыну делать уроки, а Марго мыла посуду.

Наконец сын расправился с домашним заданием и спросил, можно ли ему посмотреть телевизор.

– Только до половины девятого, – предупредил его Дэниел. – Затем нужно лечь спать. Завтра утром школа.

– Но, папа…

– Никаких но!

Тони выскользнул в гостиную.

– В следующем году мы будем разрешать ему не ложиться спать до девяти, – сказала Марго.

– Если он будет хорошо учиться.

Марго улыбнулась:

– Наверное, ты даже представить себе не мог, что с годами превратишься в своего отца, ведь так?

Отодвинув стул, Дэниел подошел к раковине, положил руки жене на плечо и чмокнул ее в правое ушко.

– Я люблю тебя, миссис Андерсон.

– Знаю.

– Разве ты не должна была ответить: «И я тебя тоже люблю»?

– Действия говорят громче слов. – Она понизила голос. – Я собиралась продемонстрировать тебе это чуть позже.

– Вот за что я тебя люблю, – просиял Дэниел.

Снаружи донесся рев двигателя «Чарджера» без глушителя – громоподобный раскат, от которого содрогнулась земля, набравший крещендо и быстро затихнувший.

– Приехал твой брат. – Дэниел вернулся за стол.

– Будь с ним повежливее.

– Я всегда вежлив с ним.

– Брайан тебя уважает.

– Спорим, что он обязательно упомянет о том, что я до сих пор без работы?

Выглянув в окно, Марго снова занялась посудой, делая вид, будто не знает о том, что здесь кто-то есть.

– Замолчи!

Постучав в дверь, Брайан прошел на кухню и, кивнув сестре, сел за стол.

– Ну как, дружище, нашел работу?

– Нет.

– У меня есть одна наводка. Может, ничего и не выгорит, но у одного моего кореша брат диск-жокей. Знаешь, вечеринки, танцы и прочее дерьмо. Так вот, он ищет чувака, который помогал бы ему таскать аппаратуру. Оплата сдельная, вкалывать в основном по ночам, но это что-то. Если повезет, можно даже получать на чай.

– Я так не думаю, – покачал головой Дэниел.

– Ты что, парень? Потаскать колонки, поторчать, послушать музыку, получить за это «бабки»… Работенка непыльная.

– Танцевальная музыка действует на меня угнетающе.

– Если хочешь действительно угнетающей музыки, послушай «Бич бойз». Самая угнетающая музыка на свете, черт побери. Я от нее просто балдею!