Сколько скандалов было за время обучения – не перечесть. Илона пыталась бунтовать, только вот все попытки захлебывались. Мама всегда лучше нее знала, что нужно дочери. В один из протестов девушка сделала татуировку – милую бабочку на пояснице, совсем небольшую, и, если честно, не очень аккуратную – на какого мастера денег хватило. На этот эксперимент ее подбили девчонки в колледже. Мария Ивановна тогда пришла в ярость, и семнадцатилетняя дочь получила ремня.

"На трассу идти готовишься?” – прошипела тогда. И дочку как мелкий бес под руку толкнул, она ответила: “Давно уже все в интернет перенесли”. Бунт был подавлен на корню, дед с бабкой дочку в этом поддержали – приличные девки тело не уродуют. Следующей попыткой стала короткая рваная стрижка и безумно-розовый цвет волос. Крику было! В общем, на весь поселок. Стричься коротко Илона не перестала, и щеголяла то с непонятным ежиком, то с какой-то рваной стрижкой, совершенно ее не украшавшей. Но волосы красить в безумные цвета перестала, хотя и очень хотелось сотворить что-нибудь эдакое. Яркое. Взрывное. Чтобы мать снова скрипела зубами.

Психолог мог бы много интересно рассказать об этих бунтах, о подавлении творческого начала и деформации личности, но никто к нему, конечно же, шарлатану, и не подумал обратиться. Это удел богатых бездельников, вываливать свои проблемы постороннему человеку за деньги. А тут всего-то нужно найти нормальную работу и выйти замуж. Вот до этого “замуж” уже дошла в своем скандале Мария Ивановна.

– Что ты опять молчишь?! – орала мать. – Двадцать два! Тебе уже двадцать два, а ты все еще на моей шее! Хоть бы уже замуж вышла.

Илонка, признавая правоту мамы, еще ниже опустила голову. Она и сама переживала, что не может долго продержаться ни на одном месте, куда устраивала родительница. Обеим просто в голову не приходило, что девушка не подходит для такой работы. Илона не была дурой, как раз наоборот, со знаниями и эрудицией у нее все было в порядке. Ну не могла она спорить с мамой. Каждый раз говоря что-то поперек, испытывала в буквальном смысле панику, во рту пересыхало, а руки становились противно-липкими от холодного пота.

– За свой счет будешь учиться, где захочешь! – отрезала Мария Ивановна когда-то все предложения дочери. – А пока плачу я, ты идешь на повара!

И девушка по сей день жалела, что не отстояла свой выбор. А уж подумать о каком-нибудь “модном направлении для бездельников богатеньких” было совсем страшно. Хуже – только маме рассказать. Хотя Илона даже на телефон умудрялась делать сносные фотографии. Подруги всегда просили только ее сделать фотки. Как-то так получалось, что на ее фотографиях они выглядели лучше, чем есть. Но пойти в фотографы? Еще и учиться этому? Мама ее со свету сживет. Надо было идти на библиотечное дело.

Из мыслей ее выдернул грохот – мать стукнула по столу рукой так, что зазвенела ложка в чашке. И вот эта привычка уходить в себя тоже страшно бесила Марию Ивановну.

– Хоть бы ты уже замуж вышла! – бушевала родительница. – У теть Кати сын холостой.

Вот уж чего-чего, а замуж за сына тети Кати Илона точно не хотела. Вечно вечером с пивом и семечками. О чем она будет с ним разговаривать? Сериалы про бандитов и ментов обсуждать? Девушка даже плечами передернула от такой перспективы. Замуж ради замужа она точно не пойдет! Ну должна же в городе найтись подходящая для нее работа?

– Мам, ну я же не люблю его. Сосед мне даже не нравится! – посмела возразить Илона.

– Началось, – вздохнула Мария Ивановна. – Ну при чем здесь люблю? Сядешь на шею мужу, я хоть вздохну спокойно.

– Нет, – твердо заявила девушка. – Мам, замуж я выйду за того, кого выберу сама!

– Умная, да? – ледяным тоном спросила родительница. – И кого ты выберешь? Такого же придурка полоумного, как сама? И кто вас содержать будет, а? Ты же ни черта не умеешь! – снова перешла на крик.

– Я. Смогу. Сама, – уперлась Илона. Надо будет, сделает еще двадцать попыток, но выберется. Мать перешла уже всякие границы. Девушка никак понять не могла, почему родня со стороны мамы, да и сама мама, к ней так относятся. Родню отца и не видела никогда. И в последнее время все чаще закрадывалась мысль, что, возможно, не они ее вычеркнули из своей жизни, а постаралась матушка? Неужели им за двадцать лет не было любопытно хотя бы посмотреть на внучку? Сама Илонка родню отца искать не осмеливалась.

– Я сказала, ты будешь делать то, что я скажу! – Мария Ивановна давила на дочь. Еще чуть-чуть, и та снова прогнется под ее решение. Одна морока с непутевой.

– Нет, – Илона отрицательно покачала головой, не поднимая на мать взгляда.

– Тогда иди на все четыре стороны! Я ей добра желаю, она ведет себя как неблагодарная свинья! – орала женщина.

– Ну и уйду, – тихо ответила дочь. Развернувшись, пошла в свою комнату за сумочкой. Там паспорт, кое-какие деньги.

На выходе мать залепила ей пощечину, а рука у нее очень тяжелая.

– Тварь. Лишь бы все поперек! Идиотка, как и твой отец! – злость кипела, выливаясь на голову дочери. Ни ума, ни красоты. – Не смей приносить в подоле!

– Не принесу! – огрызнулась дочь. Вещи собирать желания не было. Лишь бы уехать поскорее! Выскакивала из дома под угрозы матери, которая буквально ненавидела дочь за отнятую красоту. После беременности и кормления она сильно располнела, а взять себя в руки не смогла. Да и, если честно, не сильно то и старалась. Виктор и Илона просто загубили ее жизнь.

Девушка, буквально вылетев из дома, даже не обратила сначала внимания на поднявшийся ветер. Главное, дойти до трассы, там всего-то четыре километра, а потом сядет на автобус до города. Эту ночь пересидит на вокзале, а утром попросится на пару дней к кому-нибудь из знакомых. В одном мать права – пора уже хоть как-то обустраиваться в жизни, а мечты задвинуть до лучших времен. Но через несколько минут холод остудил пыл, и Илона осознала, что знатно сглупила. Уже в который раз! Ругаясь на себя, шла к трассе, молясь лишь, чтобы не пошел дождь до того, как сядет