А потом папа болел. И вообще было не до этого. Я… я не знаю, смогу ли общаться с вами.

– Я и не прошу об этом, – грустная улыбка тронула губы Веры Васильевны. – Больше двадцати лет из памяти так просто не выкинешь. Но если захочешь поговорить… когда-нибудь… Я сделала в жизни много ошибок, может быть, хоть одну удастся исправить.

– Я подумаю. Извините, – и Илона потянула Вадима из кабинета. Она задумчиво шагала к гардеробной, не зная, как реагировать на заявление посторонней женщины.

– У меня есть еще одна бабушка, – резко остановившись, развернулась к мужу, идущему чуть позади. – Мама всегда ее вспоминала в нецензурных выражениях. Что делать?

– Что захочешь, – ответил Вадим. – Ты не обязана начинать с ней общаться, потому что ей так захотелось. Решать только тебе. И если ты против, может смело отказать ей.

– Почему именно сейчас? А не раньше, когда мне нужна была поддержка?

– Я не знаю, – Вадим забрал из гардероба их куртки. – Поехали домой, а об этом подумаем позже.

Илонка согласно кивнула. Одевшись, они вышли в темный ноябрьский вечер. Можно немного прогуляться в ожидании такси, которое только что вызвал муж. Никогда бы не подумала, что, убегая в холодный сентябрьский день из дома, познакомится с рыцарем на железном коне. И эта встреча так изменит ее жизнь.

– Я сейчас подумал, что было бы, если бы тогда проехал мимо, – Вадим остановился и, развернув жену к себе, обнял за талию. – И очень рад, что все-таки решил тебя подвезти.

– Ты мой любимый рыцарь. Ну и дракон тоже, – улыбнулась Илона.

Эпилог

Чуть больше двух лет спустя…

Вадим, открыв дверь своим ключом, вошел в квартиру. Посередине коридора валялись две пары босоножек и детские сандалии. Исполнилось пожелание Аньки, чтобы у него была очень неорганизованная жена. Он только усмехнулся, значит, в гостях сестра с племянником. И точно, на ковре в гостиной все трое что-то рисовали.

– Нет, не так, – Аня, забрав карандаш у его жены, быстро что-то начертила на листе. – Ты же художник, вот и нарисуй мне логотип.

– Какой тебе логотип, неугомонная? – спросил Вадим. Девчонки взвизгнули.

– Вадька, гад, напугал! – погрозила ему кулаком любимая сестра.

– Привет! – Илона быстро вскочила на ноги и подошла к мужу за поцелуем. – Мы не слышали, как ты пришел.

– Да у вас тут музыка орет, как вы еще друг друга слышите. Так какой там вам логотип нужен?

– Костик заставляет придумать бизнес, – пожаловалась Аня. – Предлагает клининг.

Вадим захохотал над фантазией зятя. Зная нелюбовь Ани к уборке, предложить открыть клининговою компанию – троллинг высшего уровня.

– Вот, думаем над логотипом, – вздохнула кудрявая.

– Да! – громко поддержал ее сын. – Вот! – и продемонстрировал изрисованный лист.

– И как ей объяснить, что я художник и фотограф, а в логотипах ни в зуб ногой? – спросила Илона у мужа.

– Никах, – вместо него весело ответила Аня. – Просто смирись. Косте же ты фото сделала в клуб.

– Ань, ну как бы фото – это мой профиль.

Шикарные черно-белые фотографии сейчас украшают коридоры “Шестого чувства”. Не просто почти обнаженная натура, а настоящее произведение искусства. Оказывается, во время съемок Илона ругается и всех строит, от обычной робости не остается и следа.

***

Фотография Илоны Мельниковой “Одиночество и мечта” получила первый приз на престижной выставке. А Вадим еще посмеялся, когда жена попросила его остановить харлей на полпути к стрелковому комплексу. У нее просто тяга к осенним листьям. Один такой, большой и желтый, очутился на двойной сплошной на трассе. Илона долго настраивала фотоаппарат, а потом практически легла на дороге. Хорошо, что этим ранним утром выходного дня машин почти не было.

На фото запечатлелся одинокий желтый лист, а за ним уходящая вдаль трасса, и две линии, будто разделяющие жизнь. И только солнце где-то вдали дарит надежду, что все будет хорошо.

Колесников гордится одной из своих лучших учениц, но спуску не дает. Привыкшая к его характеру Мельникова уже даже не вздрагивает, а иногда и совсем по-детски показывает язык. С Верой Васильевной близких отношений пока не сложилось, но они пытаются. Мать не вняла предупреждениям зятя, и теперь допускается в их дом очень редко и только под строгим контролем Вадима.

***

Закончив учиться рисованию, Илона все силы направила на фотографию. Теперь Вадим смеется, что он муж знаменитого фотографа, а его жена дальше больший трудоголик, чем он. В ее фотостудию и заходить страшно. При большой страсти к хаосу дома, рабочее место у нее в идеально порядке.

– Ты закончила? – Вадим вошел в просторное светлое помещение, оборудованное всем необходимым. В дальнем углу стояли осветительные приборы, на стеллажах лежали дополнительные вспышки, объективы и еще много разного. – Ты где?

– Минутку, – раздалось со стороны санузла. – Сейчас иду.

– Илона, тебе плохо? – испугавшись, Вадим влетел в туалет, чтобы застать супругу сидящей на полу. – Что случилось? Скорую? Что ела?

– Ничего, – вяло отмахнулась Илона. – Ничего не ела, потому что тошнит.

– Я звоню в скорую, – муж схватился за телефон.

– Вадя, ты такой Вадя, – улыбнулась она. – Беременность не болезнь.

***

А Илонкину татуировку они переделали. Почти сразу. Теперь на пояснице, немного спускаясь ниже, красуется огромная бабочка по ее же эскизу, в создании которого Вадим принимал самое активное участие, чтобы точно не промахнуться с размером. Сам же внимательно следил, чтобы не забывала накладывать мазь, пока не сойдет воспаление. Теперь роскошная тату на, пусть будет пояснице, очень радовала глаз четкостью линий и мастерством исполнения.