— Что не так с моей одеждой?

— В ней опасно ходить одной по вечерам.

— Довожу до вашего сведения, что я много лет езжу на одном и том же автобусе и со мной еще ни разу ничего не случилось.

— Вы везучая.

— Везение тут ни при чем. Все дело в невидимой броне, которая появляется на тебе через какое-то время и защищает от приставаний.

Майкл нахмурился:

— Невидимая броня?

— Да, это необходимость для выживания в жестоких условиях большого города. Люди видят тебя и сразу понимают, что не могут причинить тебе вред. Ты словно мимикрируешь, сливаешься с окружающей обстановкой. — Это чужаки вроде него должны опасаться.

Вместо ответа, Майкл стал быстро собираться. У Рокси создалось ощущение, что он не примет «нет».

Ну и черт с ним. Она ничего не потеряет, если один раз приедет домой на машине.

— Встретимся через пять минут, — сказала она ему.

Неужели она на самом деле думает, что в таком наряде безопасно ездить в автобусе? Глядя ей вслед, Майкл закатил глаза. Ради бога, она ведь даже не его тип.

Неожиданно на него нахлынули воспоминания о поздних поездках на автобусе и страстных поцелуях.

— Вы каждый день ездите домой на автобусе? — спросил он, когда они наконец встретились на улице.

На ней была короткая кожаная куртка, надетая поверх униформы.

— Пять дней в неделю.

Завернув за угол, они направились к парковке.

Они прошли мимо автобусной остановки, на которой стоял, держась за столб, пьяный клиент «Элдериона». «Не ужели невидимая броня защитила бы ее от этого типа?» — подумал Майкл.

— Я хотела добавить еще один день, но тогда мне пришлось бы проводить меньше времени со Стеффи. Она и так больше общается со своей няней, чем со мной.

— Когда вы выиграете это дело, у вас будет полно времени для общения с дочерью.

— В данный момент моей жизни я была бы рада, если бы мне не нужно было таскать подносы с напитками. Меня преследует запах дешевого пива.

— Вы никогда не думали заняться чем-нибудь другим?

— Конечно думала, но разве я могла бросить такое потрясающее место, как «Элдерион»? Простите, не сдержалась, — тут же добавила Роксанна. — Я бы нашла дневную работу, но изначально я хотела днем ходить на кастинги.

— На кастинги? Так вы актриса?

Майкла охватило странное чувство. Его должно было беспокоить, что она могла затеять все это ради пятнадцатиминутной славы, но вместо этого он испытал что-то похожее на зависть. Наверное, все дело в атмосфере бара, которая заставила его вспомнить старые времена и юношеские мечты.

Когда Рокси забралась на пассажирское сиденье его седана, ее юбка высоко задралась. Майкл заставил себя отвернуться, чтобы не смотреть на ее длинные стройные ноги.

— Я поражен.

— Чему тут поражаться? Это были восемь лет, потраченные впустую.

— Неужели все было настолько плохо?

— Даже еще хуже. Оказалось, что для того, чтобы чего-то достичь в шоу-бизнесе, нужно одно из двух: либо талант, либо пышный бюст. Я копила деньги на операцию по увеличению груди, но беременность изменила мои планы.

— Тогда вы ушли из профессии, чтобы заниматься дочерью.

— У меня не получилось совмещать работу в баре, дневные кастинги и материнские обязанности. Поскольку моя актерская карьера все равно не складывалась, я решила поставить на ней крест и делать более-менее сносно хотя бы одно дело.

— Более-менее сносно?

Она небрежно пожала плечами, чтобы скрыть свое смущение. Наверное, не ожидала, что он будет цепляться к словам.

— Я стараюсь проводить с дочкой как можно больше времени, но разве у меня есть выбор?

— Нет, — ответил Майкл, уставившись на тормозной сигнал едущего впереди автомобиля. Этот город никогда не спит. Здесь даже в полночь пробки. — Часто от нас самих не зависит то, что мы выбираем.

— Что вы имеете в виду?

На этот раз он сам пожал плечами, чтобы скрыть свои чувства:

— Часто жизнь принимает решения за нас.

— Вы имеете в виду, что моя незапланированная беременность помешала мне стать актрисой? — Он сразу понял, что она притворяется безразличной. Неудивительно, что ей не удалось стать актрисой. — Я делаю все это ради своей дочери, — продолжила она мгновение спустя. — Я хочу, чтобы у нее было больше возможностей для выбора, чем я могу дать ей сейчас.

На этот раз она не притворялась. Отчаянная решимость в ее голосе была искренней.

— А как насчет отца вашей дочери? — спросил Майкл.

Роксанна напряглась. Похоже, он задел ее больное место.

— Вы поддерживаете с ним отношения?

— Нет.

«Как интересно».

— Есть вероятность того, что он может вернуться в вашу жизнь?

— Нет.

— Вы уверены?

Бывшие супруги и партнеры нередко объявляются, когда пахнет большими деньгами.

— Его больше нет в нашей жизни, — резковато ответила она.

Складка у нее на лбу говорила о том, что ей есть что к этому добавить.

— Потому что он не… — Майкл специально не договорил, надеясь, что она закончит фразу за него.

— Почему вы расспрашиваете меня об отце Стеффи? — спросила она. — Я думала, в этом деле речь идет о моем происхождении.

— Узнавать подробности обстоятельств жизни моих клиентов, — это часть моей работы.

— Даже то, что вас совершенно не касается?

— Меня касается все, что имеет отношение к вам.

— Я так не думаю, — отрезала она.

Уже второй раз за этот вечер она пытается указывать ему, что он может, а что не может обсуждать. Пришло время объяснить ей, каким образом должны складываться их деловые отношения.

Повернув руль, он заехал в ближайший переулок и остановил машину у обочины.

— Давайте прямо сейчас проясним один момент. Вы пришли ко мне с просьбой о помощи. Я не смогу вам помочь, если вы не будете мне доверять. Это означает, что, если мне нужно будет знать, что вы ели на ужин в прошлую субботу, вам придется мне сказать. Вы можете это понять? Если нет, у нас ничего не выйдет. Я ясно выразился? — спросил Майкл, глядя ей в глаза. Он задержал дыхание, надеясь, что не перегнул палку, и она не пошлет его ко всем чертям.

— Яснее некуда, — ответила она, яростно сверкая глазами.

— Хорошо. Теперь вам нужно научиться спокойно реагировать на неприятные вопросы. Те, что задал вам я, это еще цветочки.

Остаток пути они проехали молча. В конце концов Майкл сбавил скорость перед домом-коробкой, который ничем не отличался от соседних. Его брат архитектор считал такие здания безликими. Майкл не мог с ним не согласиться.