Гейб присел на корточки рядом с ней.

– И это все могло бы стать вашим собственным Эдемом. Если бы вы захотели. Ну, что скажете, Тесс?

Она рассмеялась:

– То, что нужно делать отсюда ноги, поскорее и подальше.

Он сел на траву и долго рассматривал ее.

– Зачем торопиться? Останьтесь на недельку-другую. Земля не перестанет вращаться вокруг своей оси, если вы позволите себе несколько дней отдыха.

– Конечно, но на меня ведь рассчитывают люди. Я должна возвращаться домой. Слишком много узелков надо связать, слишком много дел переделать…

– Ах да, работа! – перебил Гейб. – Это слово приводит меня в ужас. Наша страна – одна из богатейших в мире, а на что люди гробят жизнь? Мы, американцы, убиваем себя работой. И для чего?

– Чтобы выжить. Едва ли вы, называющий себя главным редактором, днями просиживаете без дела.

Гейб не слушал, продолжая развивать свою мысль:

– Вы так загружены, Тесс! Сами говорили, что сожгли не один десяток свечей за работой. И я вполне в это верю, видя темные круги у вас под глазами. Никогда раньше я не встречал женщину, которая бы так нуждалась.

Она чуть не упала.

– Нуждалась? В чем, интересно?

– В том самом, Тесс. – Гейб широким жестом обвел панораму неба и моря. – Беззаботные, спокойные дни. Горячие, безумные ночи. Дни, приносящие нам воспоминания детства. Ночи, дающие счастье чувствовать себя женщиной рядом с мужчиной.

– О! Да вы, оказывается, мастер слова! Наверное, пишете в свободное время слащавые стишки?

Она не ожидала, что ее слова так подействуют на него.

– Обидно. – Поникший, Гейб вскочил на ноги. – Жизнь слишком коротка, чтобы позволять себе цинизм и грубость. Вы всегда подчиняете сердце разуму?

– Увы, вам придется смириться с этим. Моя голова надежна, как шлем хоккейного вратаря. Например, сейчас она подсказывает моему сердцу, что вы используете все свое мужское обаяние, желая убедить меня войти во владение домом.

Гейб невесело усмехнулся:

– Если ваше мнение таково, то больше нет необходимости тратить драгоценное время. Ни мое, ни ваше. – Он в мгновение скрылся за зеленью растений, и его мягкие быстрые шаги напомнили Тесс движения бегущей пантеры.

Тесс встала. У нее покалывало в животе и нижняя губа подрагивала. Они с Гейбом знакомы всего-навсего три часа, а она уже вызывает у него жалость!

Разгневанная, Тесс устремилась за ним.

– С вашего позволения, теперь буду говорить я, мистер Безумные Ночи. Я бы с удовольствием стала на время ребенком, но, боюсь, не знаю, как это делается, поскольку никогда им не была! Помедленнее! Куда вы мчитесь?

– Позвонить участникам конкурса. Дом должен достаться кому-нибудь другому. – Его голос звенел от злости. – И что за выдумки про жизнь без детства! Из вашего письма я понял, что вас очень баловали. Вы выросли в заботе и ласке.

Внутри у Тесс что-то оборвалось. Схватив за руку, она заставила Гейба повернуться к себе лицом.

– Прекратите, Моралес. Попробуйте быть ребенком, когда ваш отец мотается с вами с одного конца страны на другой, надеясь претворить в жизнь свои сумасшедшие замыслы. Попытайтесь прожить один в обшарпанном мотеле, когда вам двенадцать, а дорогой папаша заявляет, что не уверен, придет ли сегодня ночевать. Поищите обед в куче объедков, а потом скажете мне, счастливы ли были в детстве.

Тесс не предполагала, что эти слова сорвутся у нее с языка. Внутри все дрожало, и она с трудом успокаивала дыхание, делая вид, что разглядывает пыль на туфлях. Какой же дурой надо быть, чтобы рассказывать ему самое худшее! Особенно после того, как она старалась скрыть свое прошлое, даже себе редко позволяя копаться в нем! Такой Тесс была много лет подряд. Так давно сложилась модель ее поведения, и теперь, зачем-то выложив всю подноготную едва знакомому человеку, она едва ли заслужит его уважение. Да и кто этот Гейб Моралес? Впрочем, кем бы он ни был, Гейб начинал действовать ей на нервы.

– Тесс… – прошептал он, взяв ее за подбородок так, что их глаза встретились. В его голосе звучала нежность, которой Тесс не встречала у мужчин. – Извините. Но из вашего письма…

– Я солгала вашей тетушке. Мне не хотелось признаваться ей, что я была на целую неделю предоставлена самой себе. Она непременно позвонила бы в полицию или социальные органы.

Это была ложь и вместе с тем правда. Боже, что за безнравственную паутину она плела! Все становилось более и более запутанным. Внезапно Тесс решила, что должна выложить правду.

Она сказала пару фраз, но Гейб вдруг приложил палец к ее губам.

– Не надо оправданий. Я не дурак. Вы простите меня?

– Как вы догадались? Вы пожалели меня, и я оценила это. Но есть кое-какие моменты, в которые я действительно должна посвятить вас…

– Повторяю, не надо. Это я должен вам кое-что сказать. Я не шутил, говоря об отдыхе. Вам нужно расслабиться. Только одна ночь, вот о чем я прошу. Вам понравится гостиная. Я же переночую в одной из спален для гостей, чтобы не испугать вас.

Зачем он просит? Если бы только этот Моралес знал, как погрязла она в нищете и во лжи! И вот опять кто-то задевает ее самолюбие! Тесс вдруг охватило дикое желание броситься прочь от Гейба, если только это позволят ее купленные на распродаже не слишком удобные дешевые туфли.

Но он был так близко, что она могла бы провести кончиками пальцев по колючим волоскам на его подбородке.

– Я уважаю вас, Гейб Моралес. Вы честный, великодушный человек. Извините, что так вышло.

Тесс ушла, а он остался в зеленом саду. Но, приближаясь к ступенькам дома, она все время ощущала на себе его взгляд. Тесс пробежала через гостиную, чуть не забыв подхватить сумочку. Сердце ее бешено колотилось. В горле пересохло. С трудом дыша, она наконец схватилась за ручку двери, но в тот момент, когда нога уже переступала через порог проклятого дома, под подошвой что-то хрустнуло.

Тесс увидела, что наступила на батончик бананового хлеба, упакованного в целлофановый пакет, перевязанный красной ленточкой. Рядом кто-то оставил лимонный кекс, две кастрюльки с неизвестным содержимым, банку апельсинового мармелада и две бутылки вина. К одной из них был прислонен белый конверт. Едва у Тесс мелькнула мысль поднять и надорвать его, как раздались мягкие шаги по ковру.

– А они зря времени не тратят, – хмыкнул Гейб.

– Они? Кто они?

– Почитайте записку. – Он нагнулся, чтобы поднять конверт, и Тесс поспешила отвести взгляд от восхитительно играющих мышц на его руках.

– «Дорогая Тесс, – торжественно прочитал Гейб, – прежде чем вы покинете город, я хотела бы обсудить одно дело чрезвычайной важности. Мистер Моралес проводит вас к моему дому. Жду сегодня в восемь вечера. Искренне ваша, мэр Джамайка Картер. P.S. Кое-кто из гильдии наших художников подумал, что вы проголодались».