– «Бурундуки на лесные орехи». Здорово сказано! Значит, получается, что несколько человек могут вершить добро и зло на земле. О чем, черт возьми, ты толкуешь?

– Постараюсь объяснить. Судьи придрались к тому, что для оформления открыток я использовала почти такой же мотив из сердечек, переплетенных вьющимся плющом, как и конкурирующая компания. Поэтому я ощущала себя маленьким орешком в острых зубах изголодавшихся зверьков. Компания, выступающая обвинителем, просто вытерла об меня ноги. Слава Богу, страховки хватило на покрытие судебных расходов и выплату штрафа, но я лишилась своих наработок. Понимаешь, я теперь банкрот.

– Твой голос напоминает мне поминальный звон, дорогая. Но жизнь продолжается! И ветер перемен дует в спину, предлагая новый шанс. Пусть этот старый дом станет началом новой жизни. Я отчетливо вижу, как неутомимая американская энергия моей подруги вливается в него. – Для убедительности Марго поводила руками над головой Тесс.

Похоже, она так заигралась с мистикой, что начала верить в собственные выдумки. Вдруг Тесс подумала, как отреагировал бы Гейб, увидев несравненную мадам Озму и ее спектакль. Гейб!.. Тесс взглянула на часы и чуть не упала в обморок. Меньше чем через час он обещал заехать. Надо срочно принять душ, переодеться и уложить непослушные волосы хотя бы в подобие прически.

Она подскочила к удивленной Марго и поцеловала ее в макушку.

– Извини, что обвиняю тебя. Я сама виновата в том, что позволила втянуть себя в эту историю. Но не беспокойся, я подберу достойного покупателя и продам дом, так что старая герцогиня там, на небесах, не будет разочарована.

Отставив недопитый бокал с вином, Марго округлила глаза:

– Продашь? Ты сказала «продашь»? Ты плохо усвоила условия конкурса, Тесс? Старуха ясно указала, что ни дом, ни прилегающая территория не могут быть проданы в течение двадцати пяти лет!

Охваченная бессильной яростью, Тесс нервно взъерошила волосы.

– Поверь, подруга, я все это прекрасно знаю. Но пойми: я банкрот и просто не в состоянии содержать дом, одна платить налоги. Я должна продать его, чтобы поставить компанию «Пламя свечи» на ноги.

При этих словах чаша терпения Марго переполнилась. Как фурия она вскочила с удобного кресла, пролив вино.

– Знаешь, из письма следовало, что ты переедешь сюда сама, прихватив с собой весь свой бизнес. Начнешь дело на новом месте. Прямо здесь. Или ты этого не писала?

– Марго, ты всегда была мне хорошим другом. Пойми, я с удовольствием осталась бы. Но слишком много пота и крови вложено в компанию, чтобы потерять ее. «Пламя свечи» не должно потухнуть. Ведь оно все, что у меня есть.

– Интересно, и как же ты убедишь Гейба пренебречь последней волей тетушки, земля ей пухом?

– Найду заинтересованного покупателя, цену назначу вполне приемлемую. Моралес встанет на мою сторону, когда узнает всю правду. – Не слишком уверенная в победе, Тесс обдумывала и другой вариант: использовать всю силу женского обаяния, чтобы в конце концов заставить Гейба принять ее условия.

Марго покачала головой и затянулась, медленно выпуская дым.

– О Господи, наивная моя подруга. Ты не знаешь Гейба. Кажется, ты приняла его за беспечного придурка с темпераментом хорошо натренированного золотодобытчика?

Тесс поняла зловещий смысл слов подруги детства. В висках у нее застучало – верный признак надвигающейся беды. Ну что ж, прекрасно. Времени остается в обрез. Может, Моралес совсем не тот, за какого она его принимает, но пусть знает, что в жизни еще не встречал таких женщин, как Тереза Дрисколл. Она добьется своего! Ведь жизнь «Пламени свечи» поставлена на карту. Иначе она не Дрисколл, а бесноватая чихуахуа с новой резиновой игрушкой в зубах.

Тесс в очередной раз помолилась Богу за спасение невинной души. Шикарный «харлей» Гейба мчался сквозь тьму позднего октябрьского вечера. Она не знала, сколько времени провела на заднем сиденье мотоцикла, и жалела только об одном: что даже на несколько минут не может отвлечься, не думать о судьбе своей компании и доме Бланки, а только наслаждаться великолепием города, озаренного лунным светом.

Стараясь не столкнуться с толпами туристов, прибывших на остров в канун фестиваля Хэллоуина и праздно шатающихся по разукрашенным улицам, Гейб предусмотрительно свернул к особняку Уайтхед, миновал Музей света и дом Хемингуэя. Поравнявшись с шумными рядами гуляющих, он сбавил газ и пополз по мостовой всего в нескольких ярдах от парочек, маневрируя так, чтобы не нарушать чьего-либо спокойствия. Тесс перевела дух, надеясь, что вынужденная черепашья скорость не заставит женщину-мэра ждать гостей дольше положенного.

Резкое торможение подбросило ее на сиденье. Грудь Тесс коснулась плеч Гейба. Руки инстинктивно сильнее обвили его талию. Тесс поймала себя на мысли, что, несмотря на всю нелепость ситуации, теплый тропический вечер околдовал ее и особую прелесть придает ему близость этого человека.

– Вот и еще одна ночь в раю. – Гейб старался перекричать рев мотора. – Теперь видите, как прекрасны ночи на острове?

– Очаровательны, – согласилась она, – но может, поддадим газу? Не люблю, когда меня ждут.

Гейб стукнул свой «харлей» в бока, и тот припустил, как хороший рысак. Сила инерции уменьшила дистанцию между ними до соблазнительно близкого расстояния.

– Почему все-таки мэр настаивает на нашей встрече? – Тесс повысила голос. – Думаете, она знает о доме то, что заставило бы меня остаться? Кстати, вы рассказывали о спорах тетушки с компанией по недвижимости, и, хотя я ненавижу…

Взрыв хохота остановил ее на полуслове.

– Перестаньте, Тесс. Джамайка победила на выборах как представитель консерваторов. Реформаторы презирают ее, а она – их. Поэтому о продаже дома не может быть и речи.

От возмущения ее рот машинально приоткрылся. Между тем Гейб свернул в переулок. Тесс чувствовала, что он сотрясается от смеха.

– Не смею упрекать вас, Тесс, но, узнай Бланка о том, что я разрешил кому-то продать дом раньше времени, она прикончила бы меня на месте. Тетка называла парней из компании двойными авантюристами. Я склоняюсь к ее точке зрения.

– Пожалуй, – отозвалась Тесс, недовольная тем, что Гейб угадывает ее мысли. – Но возможно, Джамайка предложит компромиссный вариант. По крайней мере я на это надеюсь.

Наконец Гейб затормозил, соскочил с мотоцикла и помог сойти Тесс. Она поправила на плече бретельку белого платья, надетого для встречи с мэром. Ее смущал пристальный взгляд Гейба.

Он покачал головой:

– Я, конечно, не эксперт по женской одежде, но, кажется, вы носите платье не совсем правильно.

– Я? – Залившись краской, Тесс начала нервно поправлять складки на юбке.

– По здешней моде женщины спускают бретельки с плеч. Смотрите. – Гейб протянул было руку, но она застыла на расстоянии нескольких дюймов от Тесс.