Прихожую заполнил его бархатистый смех.

– На вашем месте я бы не игнорировал приглашение Джамайки. Она умеет казаться ласковой и безобидной, но не оставит на вас живого места в случае отказа. Лучше примите предложение, Тесс.

Она внимательно перечитала записку. Кто ее знает, эту женщину-мэра? Может, она даст шанс взглянуть на вещи под иным углом зрения? А может, за приглашением последует новый фарс?

Тяжело вздохнув, Тесс наконец уступила.

– Мой отец всегда говорил, что основное правило хорошего карточного игрока – вовремя смыться. Хорошо, я согласна. Но только на одну ночь.

– Превосходно, – ответил Гейб, стоя в дверях. – А сейчас поспите немного. Постель приготовлена в башенке наверху. Лестница слева. Я должен быть в офисе и заеду за вами в семь тридцать.

Тесс кивнула, подобрала раздавленный батон, гостинцы и понесла все это в кухню. Возможно, еда и здоровый сон помогут одержать победу в битве с самой собой, вызванной невероятной привлекательностью сексапильного племянника Бланки Моралес?

Но не успела она разложить продукты на столе, как из прихожей раздались голоса. Вскоре Гейб закрыл за кем-то дверь. Тесс вернулась.

– А вы пользуетесь бешеной популярностью, – присвистнул он. – Вот, только что передали.

Тесс взяла из его рук сверток.

– Что это?

– Местная художница-модельер подумала, что вы воспользуетесь этим нарядом на завтрашней вечеринке. Она шила его для себя на фестиваль Хэллоуина, но внезапно уехала по делам в другой город.

– Гейб, я не собираюсь оставаться до завтрашнего вечера.

– Вы даже не заглянете внутрь?

Поморщившись, Тесс развернула бумагу и открыла коробку.

– О Боже! – прошептала она, увидев черное платье-стрейч, украшенное рисунком в виде желто-зеленой змеи, извивающейся по всему полотну. Ее хвост делал круг по бедрам, средняя часть располагалась на уровне талии, а голова украшала лиф. Змеиная морда светилась глуповатой улыбочкой.

– Что еще за фестиваль Хэллоуина? – спросила она, заметив восхищение Гейба.

– Что-то вроде карнавала в Рио. Девиз этого года – «Искушение».

– Вы уверены, что не «Публичный разврат»? По-моему, платье – верх бесстыдства.

Моралес продолжал с любопытством созерцать наряд.

– Хм-м… – Он посмотрел в ее глаза, и ленивый томный взгляд исподлобья сказал Тесс больше, чем слова.

– Вы всегда так краснеете? Мне казалось, что женщина вашего типа способна обмануть кого угодно. Вам придется надеть его на завтрашний праздник.

– Я не краснею. Как вы догадываетесь, я давно вышла из этого возраста. И послушайте, мне, конечно, льстит внимание публики, но завтра вечером я буду на пути домой, поэтому не примерю этот наряд. Ваш фестиваль пройдет без моего участия.

– Нет. Вы будете на празднике. Вот увидите. – Загадочно подмигнув, Гейб исчез за входной дверью.

Тесс хотела догнать его и спросить, откуда подобная уверенность. Но последний взгляд на узкие бедра и могучие плечи почему-то поверг ее в уныние. Интересно, а что Моралес собирается надеть на вечеринку под девизом «Искушение»? Послышался гул мотоциклетного мотора.

Тесс пришла к заключению, с которым не решила бы поспорить ни одна женщина: сам Гейб Моралес, как есть, без всяких прикрас, блестяще подходил на роль искусителя.

– Да садись же, Тесс, дорогая. И успокойся. Вечно ты в напряжении. Дурацкая неутомимая энергия янки!

Марго Конрой с удовольствием вытянулась в шезлонге, сделала очередную затяжку, глотнула вина и устремила восхищенный взгляд в сторону сада Бланки Моралес.

Тесс не переставая мерила шагами внутренний дворик, или патио, на испанский лад, как называли его местные жители. Сейчас ее занимала единственная мысль: когда лучше придушить подругу детства – теперь или после заката.

– И ни разу у тебя не возникло желания сообщить мне, что этот старый дом стоит одной ногой в могиле, а другой – на скользкой банановой кожуре?

Марго снова потянулась и зевнула.

– Скажи я, что этот дом – мечта идиота, мне никогда не увидеть бы тебя здесь. Тесс, будь человеком. В каком бы состоянии ни был дом, это неплохой кусок недвижимости.

– Еще ты предложила мне немного приврать в письме старой Бланке Моралес. И с чем я осталась в конце концов? С ее племянничком, главным редактором местной газетенки.

Марго обиженно надула губы. Чистый ангел во плоти! Только со слегка подмоченной репутацией.

– Тебе не угодишь! В чем дело, Тесс? Гейб так внимателен к тебе, он воспитан и вежлив, и… извини, что я откровенничаю, – необычайно сексуален.

«Да, к сожалению», – мысленно согласилась Тесс. К перечисленным достоинствам Гейба она добавила бы целый список. Мягкий и благодушный, для начала. Она остановилась, укрывшись в тени высокого кустарника.

– В одном я уверена. Этот человек не заслуживает того, чтобы его обманули и одурачили, тем более особа вроде меня.

– Не понимаю, о чем ты беспокоишься. Гейб только рад отдать дом в надежные руки.

– Марго, ты все понимаешь не хуже меня. Письмо насквозь лживое. Ты подстроила все так, что его предпочли сотням других. Неужели тебя не мучают угрызения совести?

– Я просто ускорила поиски ярко-желтого конверта со штампом Матери Терезы. Неужели ты действительно считаешь криминалом, что я помогла жюри выбрать самую лучшую кандидатуру?

Тесс облокотилась на перила лестницы и подняла на лоб солнечные очки. Слезы покатились из ее глаз.

– Помогла, говоришь? Дорогая, мы поступили легкомысленно и нечестно. Я не могу так. Теперь я занятая бизнесом женщина, плачу налоги и соблюдаю законы.

– Не может быть! Тесс, поведай мне правду. Мне, лучшей подруге детства. Так тебе удалось заткнуть за пояс конкурентов, или это чистой воды вымысел?

– Конечно, удалось.

Впрочем, рядом была Марго, своя, родная Марго, а не суд присяжных и не строгое жюри. Тесс перевела дух и решила выложить правду.

– Так уж получилось. Сразу после проведения национальной выставки канцелярских товаров я разработала новую серию открыток ко дню Святого Валентина. Работа отнимала столько времени, что мне при всем желании некогда было спуститься на первый этаж и заглянуть в свежие каталоги известных компаний.

– И твоему адвокату не удалось доказать, что твой проект – не плагиат?

Тесс злобно усмехнулась:

– Да он из кожи вон лез, делая вид, что честно отрабатывает гонорар. Только, по-моему, он и сам мне не верил. А суд присяжных уделяет большое значение таким вещам. Они набросились на меня, как бурундуки на лесные орехи.

Марго закивала: