Мирне подумалось: надо бы и вещи свои разобрать. Но вдруг это не понравится леди Каролине? Еще решит, будто княгиня слишком охотно обстроилась в гостевых комнатах, а она и так была не рада всей этой ситуации. Мирна чувствовала.

Обвинять графиню не в чем. Совершенно чужой человек под крышей твоего дома… Тебе приказали его приютить да еще и обустроить его жизнь… Вряд ли хоть кто-то придет в восторг от такого расклада.

Да и помимо Каролины... Колкости Кэтрин можно было списать на дурной характер, а вот неодобрительные взгляды слуг и шепотки за спиной, княгиня объяснить не могла. Чем она могла заслужить всеобщее неодобрение? Почему на нее так смотрели?

Вспомнился неловкий разговор со старшим дворецким, спросившим, в котором часу приедут слуги княгини и сколько их будет, и его одновременно растерянное и возмущенное лицо, когда он услышал ответ: ждать никого не нужно, леди Мирна путешествовала одна.

То, как у Каролины и Кэтрин в тот момент синхронно вздернулись брови, и как мать и дочь переглянулись, смутило княгиню и заставило прикусить язык.

Самое ужасное - она даже и не поняла толком, в чем заключалась проблема. Начала прокручивать в голове все свои знания о высшем свете и его правилах и в очередной раз поймала себя на мысли, что совершенно в них не разбирается. У нее отложилась парочка в памяти, еще о десятке она имела небольшое представление, но оставалась еще сотня белых пятен, которые, чудилось, ей уже не удастся осилить.

Мирна легко отличала приверженцев одного клана от другого по одному лишь узору на одежде, понимала, кто горец, а кто из низин, знала, кто с кем враждует с незапамятных времен, о чем нельзя говорить с одними, но нужно - с другими. Она умела читать гербы, на зубок помнила девизы всех значимых, древних фамилий. Она была северянкой. До мозга костей. И никогда не чувствовала себя леди. В весмерском представлении, как Каролина и Кэтрин. Она, скорее, связывала себя с ивтанскими тэнами, чувствовала, что мамина линия, северная, ей намного ближе, нежели отцовский княжеский род.

И если бы хоть кто-то из этих людей, кто сейчас косо на нее смотрит, осуждает, оказался бы в ее родных краях, на границе с Ивтаном, где живут совсем другие люди и царят иные порядки - она бы посмотрела, как они справятся.

Но неутешительная правда состояла в том, что именно она вынуждена сейчас искать место в этом совершенно другом мире, а все ее судьи и противники едва ли когда-нибудь окажутся на севере.

И Мирне придется вести себя тихо.

Не вступать ни с кем в ссору, держать мысли при себе и даже не распаковываться. Книги, какие-то безделушки, документы… Все это можно вполне успешно хранить в чемоданах. И, вероятно, там они даже будут целее.

К тому же княгине не хотелось задерживаться в этом доме. Она хотела бы поскорее пережить все, нащупать ниточку, ведущую к спасению, как в сказке про Рэдмора-воителя, выкарабкавшегося из Мира мертвых по золотой косе своей возлюбленной.

Княгиня улыбнулась, вспомнив эту историю. Няньки частенько рассказывали ее своей подопечной перед сном.

Мысли о доме хоть и отзывались тупой тоской в сердце, но вместе с тем согревали и дарили силы. А они ей пригодятся - впереди первый выход в свет, к которому пора готовиться.

«Нужно достать все для шитья», - подумала Мирна, после того как разложила платья на кровати.

Она помнила, что положила корзинку с принадлежностями для шитья в большой чемодан, поэтому пришлось чуть повозиться, вытаскивая его из-под маленького, но, впрочем, тяжелого. Справившись с этой задачей, Мирна почувствовала себя победителем и на мгновение триумфальная улыбка украсила ее личико.

Только на мгновение.

Стоило открыть чемодан, первое, что попалось на глаза – стопка помятых, пожелтевших от влаги и испачканных в саже писем.

В груди у Мирны похолодело, девушка замерла.

От испуга и волнения сердце забилось быстрее, руки занемели, а лицо вспыхнуло. Каждый раз, когда княгиня видела эти нераспечатанные конверты – на нее накатывало ужасное чувство вины.

Она попыталась отмахнуться от этого ощущения. Нашла корзинку со швейными принадлежностями, взялась за платье. Но сконцентрироваться на работе не получалось, руки дрожали, а взгляд сам собой то и дело метался в сторону чемодана, где лежали письма.

Нет, она точно не брала их с собой! Не брала! Но и слуги не могли их подбросить, они и не знали, что Мирна хранит их, даже и не подумали бы, что они еще целы и спрятаны в секретном отделении ее письменного стола. О человеке, написавшем их и не вспоминали с тех пор как… С тех пор как он умер.

Холодок прошелся по затылку. Мирна почувствовала тошноту. На миг ей вновь подумалось, что это она виновата в его смерти. Что она убийца.

Стало тяжело дышать, вокруг нее словно бы смыкалось зло. Девушке чудилось, будто кто-то смотрит ей в спину. Кто-то злой, потусторонний.

Это ощущение приобрело огромную силу, и в какой-то момент Мирна вздрогнула и обернулась, чтобы убедиться: никого нет за ее спиной.

В тот же миг скрипнула дверь в покои, открываясь. Боковое зрение уловило темную фигуру в проеме.

Мирна ахнула, дернулась, платье и швейные принадлежности выскользнули из рук и упали на пол.

- Миледи! Простите! – раздался звонкий голос служанки, - я стучала, но вы молчали, я думала, что вас здесь нет…

Энни выглядела виновато и смущенно.

У Мирны от стыда защипало лицо, но сердце при этом колотилось бешено быстро, как у испуганного зверька.

- Я не… Я не услышала, простите… Я… - почему-то она начала оправдываться.

Энни очень быстро переменилась в лице. В ее выражении теперь странным образом сочетались решительность и материнская нежность.

- Не волнуйтесь так, миледи! Я совсем не хотела вас пугать, - сказала она строго, но тут же приблизилась и мягко прибавила,  - вы только посмотрите! Бледная, будто призрака увидели!

- Нет я… Я просто устала. И это платье… - Мирна невольно снова посмотрела на письма, затем потупила взгляд и села обратно на кровать.

- Я могла бы помочь вам, - Энни осторожно устроилась рядом и взяла платье в руки.

- Спасибо… - Мирне было совестно наваливать свои заботы на служанку. Она знала, что у той наверняка много работы по дому… Но княгиня понимала, что вряд ли сумеет взять себя в руки. Проклятые письма ее окончательно добили.

- Миледи, - после долгого молчания спросила Энни, - вы постоянно смотрите на те бумаги в чемодане. Что это?

Любопытство больше других качеств порицалось в слугах, но сейчас Мирна была не против, что Энни его проявила. Наверное… Наверное, ей хотелось сказать.

- Это письма… От моего жениха.

Служанка озадаченно нахмурила брови, и Мирна поспешила объяснить:

- Он погиб на войне. Год назад.