Совсем другие, гораздо более приятные впечатления подарил Дом-музей Михаила Булгакова. Я с радостью согласилась, когда мне Аня предложила сходить “в гости” к автору одной из самых моих любимых книг – “Мастера и Маргариты”. Приятная домашняя атмосфера, простенькое, без раздражающей вычурности, убранство квартиры, милые старинные вещицы – у каждой из них своя необычная и, пожалуй, немножко мистическая история.

Я невольно задержалась у огромного зеркала, как будто мое запечатленное в нем отражение попало в плен и теперь не позволяло ни на шаг отступить назад или в сторону. На миг мне почудилось, что зеркальная поверхность колеблется, по ней бегут мельчайшие волны, и грани пространства изменяются, открывается путь в другой мир.

Аня окликнула, и я очнулась от странного наваждения. Подруга настойчиво мне вручила гелевую ручку и тетрадный лист. Рассказала, что я могу написать письмо с желанием и опустить его в специальный ящик “Почта любви”.

Затаив дыхание, я дрожащей рукой написала письмо великому Мастеру с просьбой помочь моей маме выздороветь и только собралась свернуть листок, как меня словно кто-то легонько тронул за плечо. Я почти не испугалась, и вдруг поняла, что о любви тоже нужно добавить пару строк. Приписала в уголке листа скромную просьбу о счастье в личной жизни и чтобы муж мне достался заботливый, а не такой злобный хулиган, каким был покойный отец.

По пути к станции метро мы с Аней вновь разговорились о моей маме и знаменитом докторе.

– Как я раньше не вспомнила?! – подруга хлопнула себя по лбу. – Мой однокурсник Виталька Кольцов работал айтишником в клубе Гарика Погосяна и хорошо его знает. Гарик – сын того врача, который может вылечить твою маму. Вдруг если его попросить, он уговорит отца по знакомству сделать большую скидку на операцию. А еще, насколько я слышала, Виталик пока не женился. Может, он чудесным образом дожидался тебя, сам того не зная. Мы должны вместе прийти к нему. Вечером позвоню Виталику, а завтра после работы отвезу тебя на очень важную встречу. Договорились?

– Большущее тебе спасибо! Вы с мамой так много делаете для меня! – я не знала, как отблагодарить этих замечательных людей.

– Да не за что, – Аня хитренько улыбнулась. – Ты сама молодчина. Не ленишься и любишь учиться. Не боишься трудностей. Вместе мы спасем твою маму. Не переживай.

Слова московской подруги утешили, помогли вернуться доброй надежде. А еще веру в чудеса подогревала необычайная легкость, поселившаяся в моей душе после посещения маленького музея и особенно после того, как я опустила письмо-желание в почтовый ящик.

***

На следующий день мы с Аней пришли в гости к тому самому Виталику, знакомому с сыном доктора Погосяна. Обстановка квартиры его родителей так и кричала о роскоши. По виду мебель, светильники, и даже обои стоили немалых денег.

Шикарный гарнитур из красного дерева словно был привезен из музея и в давние времена принадлежал французскому королю. Подвески хрустальных люстр мерцали, подобно прекрасным алмазам. На стенах золотистыми бликами переливались цветочные узоры.

– Подожди тут, – Аня попросила меня постоять в коридоре, а сама пошла в гостиную поговорить с однокурсником.

Дурная привычка, которой раньше за мной не водилось. Но тут вдруг меня непреодолимо потянуло к закрытой двери гостиной. Аня тихо поведала другу о нашем семейном бедствии, о том, как жизненно важна для меня встреча с Гарри Погосяном. Но лучше бы она не рисковала переводить беседу в другое русло. Зачем только стала рассказывать о том, какая хорошая у нее появилась новая подруга? Не нужно ей было признаваться, что привела меня не только просить о помощи, но и лично познакомить с ним.

– Ты с ума сошла?! – Виталик так громко воскликнул, что и подслушивать, напрягая слух, не пришлось. – Притащила ко мне домой какую-то шушеру подзаборную, и еще хочешь меня с ней познакомить. Знаю я этих понаехавших дур. У них в голове все время щелкает счетчик чужих квадратных метров жилплощади. Спят и видят, как бы хорошую квартиру оттяпать у москвича. Нее, на раз попользоваться и эта сойдет. На одну ночь и то по пьяни.

– Не говори так. Снежана совсем не такая, – Аня обиженно вздохнула. – Она приличная девушка, и не нужны ей твои метры.

– Ну, значит, и ты не лучше подруги из Тмутаракани. Иначе не притащила бы всякое отребье в мою прекрасную квартиру, где в разные годы жили и творили академик Игнат Васильев, писатель Арсений Евстратьев и другие славные люди. Мои предки, между прочим.

Я приоткрыла дверь и увидела, как парень показывает рукой на портреты, которыми были сплошняком увешаны стены гостиной. Прямо как в музее.

– И другой мой великий предок, гусар Филимон Подлипский, посоветовал бы мне выгнать крестьянскую дуру вон отсюда, – разошелся Виталик. – Говоришь, ей нужен Гарри Погосян? Вот пусть сама идет к нему в ночной клуб “Стазис”. Гарик там тусуется каждый вечер после девяти часов. Он как раз охотно берет понаехавших шлюшек в интим-массажистки и службу эскорта. Глядишь, ей у него понравится в девочках по вызову. И на лечение матери быстро заработает.

Аня влепила теперь уже точно бывшему институтскому другу хлесткую пощечину и вышла в коридор.

– Снежан, уходим из красивой помойки, – она потянула меня за руку к двери. – Пусть дурачок сидит с портретами предков, которым, я уверена, стыдно смотреть на него с того света и с этих картин.

Мне было ужасно обидно выслушивать гадости, которых я ничуть не заслужила. Вот они какие, московские принцы. Лучше от таких бочком и в сторонку. Ничего хорошего в жизни не принесут, еще не факт, что окажутся лучше того пьянчуги из деревенских.

Вечером позвонила Зинаида Семеновна. Рассказала, что моя мама упала в обморок и долго не приходила в себя. Староста вызвала “Скорую” из райцентра, но фельдшер только развела руками и сказала – мол, при мамином диагнозе такое будет повторяться все чаще. Срочно нужна операция.

Хозяйка пекарни обещала мне хорошую премию перед самым новым годом, но я понимала, что дольше ждать нельзя. Мама в следующий раз может упасть и никогда больше не очнуться. Слезы неукротимыми ручейками хлынули из глаз.

Как же так? Только я понадеялась, что у нас с мамой еще есть пусть и немного времени на сбор нужной суммы денег. Все чаще я представляла в мечтах ее здоровой и счастливой. И вдруг пришло страшное известие.

Что я могу сделать для спасения ее жизни? Мне даже продать нечего, кроме своего тела. Значит, правы заносчивый столичный принц и непутевая Катька. Нет у меня другого пути, кроме как на панель. Видать, судьба такая. Проплакав с полчаса, я умылась, накрасилась нарочито ярко и вульгарно, глянула по навигатору в телефоне, где находится клуб “Стазис”. Вместо длинного зимнего пальто – удобного и теплого, я надела стеганую осеннюю курточку. Придется идти к сыну знаменитого доктора на поклон и проситься в девочки по вызову. Я должна спасти маму.

Снежана