стряслось? - донесся до меня из коридора взволнованный голос матушки. - Я летела к тебе со всех ног!

- Ольга Сергеевна, вы только ничему не удивляйтесь, но это касается Юры…

- Ох, моя хорошая, я так и знала, что ты беременна! Но ты не переживай, кровиночку Юрасика мы примем как собственную! Если хочешь, перебирайся к нам в Подольск. Я тебе ни в чем не откажу, Мариночка, да и с лялькой так проще помогать. А то в Москву каждый раз не накатаешься. О, а у нас ведь родильный дом новый построили! Даже по столичным меркам весьма хороший! Ты еще не думала, где рожать будешь?

От вывертов маминой логики мои брови самовольно полезли на лоб. Почему именно эта версия первой пришла матушке на ум, когда бывшая девушка ее покойного сына внезапно позвонила и очень настойчиво попросила приехать?

- Что?! Нет-нет, Ольга Сергеевна, вы не так все поняли… - залепетала Маришка, сбитая с толку напором мамы. - Я не… не об этом… ладно, давайте зайдем в комнату, и я там все объясню, хорошо?

Когда хозяйка утащила мою родительницу из прихожей, я несколько раз глубоко вдохнул, а потом решительно встал из-за стола. Запахнув плотнее халат, который мне выдала Марина на первое время, чтобы не встречать гостью в неглиже, я старался не думать о комичности своего наряда.

- … понимаете, Юра на самом деле не умер, - расслышал я слова девушки, подойдя к комнате. - Он… он… не знаю, как вам объяснить…

- Мариночка, что ты такое говоришь?! - потерянно пробормотала мама. - Ты же была на похоронах!

Да уж, могу представить, какой когнитивный диссонанс сейчас испытывала матушка. Чуть больше месяца назад она лично бросала горсть земли на крышку моего гроба, но в то же время не могла допустить мысли, что Марина ее разыгрывает.

- Пожалуйста, Ольга Сергеевна, присядьте, - взмолилась за дверью хозяйка квартиры. - Я понимаю, что мои слова звучат как бред, и в них нелегко поверить, но я не вру!

Поняв, что эта непродуктивная беседа может продолжаться еще долго, я плюнул на изначальную договоренность и ухватился за поворотную ручку. Едва слышимо скрипнула пружина и я вошел…

- Это правда, мама, - с порога объявил я. - Меня не убили, я жив.

Увидав в проеме мою угловатую и иссохшую фигуру, матушка замерла с открытым ртом. Я готовился к любой ее реакции, но все равно удивился, когда она со счастливым визгом кинулась мне на шею.

- Живой! Живой! Господи, Юрочка, Юрасик, родненький мой!

Мама заключила меня в крепкие объятья и принялась осыпать поцелуями, вознося хвалу всевышнему. А я просто прижимался к ней, прямо как в детстве, когда был маленьким мальчиком, и вдыхал такой знакомый запах ее духов, ставший мне родным. Кажется, она ими пользуется уже лет двадцать, не меньше…

- Ну все, мам, перестань! Ты меня задушишь! - попытался я остановить водопад родительской нежности и радости. - Еще одни свои похороны я уже не перенесу!

- Юрасик, но как? - в самом деле чуть отстранилась матушка, сияя глазами, полными слез.

- Это долгая история, но если хочешь…

- Нет-нет, ничего не говори! - упрямо помотала головой она. - Это было какое-то особое задание, да? Вы специально все инсценировали? Оно же наверняка очень секретное, не рассказывай мне, а то тебе влетит на службе…

Хех, вот за что я люблю свою маму, так это за умение придумать какое-нибудь с виду логичное объяснение, уверится в нем, и не желать слушать истинной правды. Но раз уж на то пошло, то так даже проще. Поведаю ей подробности моего возвращения как-нибудь потом, а пока не буду портить момент воссоединения.

Разомкнув руки, я отошел на полшага назад и с нежностью посмотрел в лицо родительнице. Сначала я хотел ей улыбнуться, дабы показать, насколько рад ее видеть, но потом заметил, как бегущие по щекам слезы смазывают толстый слой тонального крема на ее коже. Что-то не припомню, чтобы она раньше так сильно красилась…

Проведя кончиками пальцев по материнскому лицу, я увидел, что под слоем косметики скрывается побледневший, но все еще отчетливый синяк, очертаниями смутно похожий на отпечаток кулака. За время занятий единоборствами я подобных украшений получил немало, а на других видывал их еще чаще, так что определить характер травмы мог с почти стопроцентной точностью.

- Он снова тебя бил? - тихо спросил я, опасаясь вспышки гнева, которая могла затопить мое сознание.

- Юра… да ерунда это! - матушка стыдливо прикрыла щеку рукой, словно стесняясь. - Главное, что ты жив и здоров! А остальное совсем неважно…

Проведя языком по верхним зубам, я выпустил воздух и прикрыл глаза. Убью суку. Придушу собственными руками, а потом откручу башку и насру в череп. Видимо, только таким образом можно отвадить папашу-алкаша от любимого занятия, и дать матери наконец спокойно пожить. И хоть раньше я, особенно, будучи подростком, неизменно смаковал такие же жестокие мысли, когда пьяный отец избивал нас в очередной раз, но сегодня они впервые меня напугали. Просто потому что туманные и неопределенные намерения вдруг оформились в конкретный замысел, который не был порожден злостью или обидой. В сердцах люди говорят и делают много такого, что не пришло бы в спокойном состоянии им в голову. Но потом, обычно, отходят, успокаиваются и обо всем забывают. Я и сам так поступал сотни и тысячи раз. Но сейчас… сейчас я был хладнокровен, как никогда.

Глава 4

Подвешенная на ветвях дерева и замаскированная голова куклы исправно следила за суетой в небольшом военном лагере. Три армейских палатки, один обложенный мешками с песком генератор, пять легкобронированных автомобилей типа «Хамви» и передовой немецкий «Унветтер». Если получится последний затрофеить, то это будет весьма неплохой бонус к гонорару за голову местного инфестата. Такую машинку с удовольствием купят и румыны, и болгары, и поляки. Главное не продешевить…

Отвлекшись на некоторое время от дележки шкуры неубитого медведя, Изюм внес пометки на лист, где расчертил схему лагеря. Сейчас беглый инквизитор находился в трех километрах от стоянки, а потому мог особо не бояться быть обнаруженным. А коли так, то ничто не мешало ему пыхнуть перед работенкой…

Чиркнуло колесико бензиновой зажигалки, и теснота плесневелого заброшенного ДОТа заполнилась клубами удушливого дыма. Однако для насквозь прокуренного ветерана он показался едва-едва горче обычного воздуха. Да-а, редкое дерьмо приходится тут курить. Как же не хватает родимых папирос…

Вытащив зубами фильтр, Макс снова склонился над своими