— Отчего вы прячете всё от меня? Зачем скрываете вы правду? Почему, и, главное — за что? — Слёзы льются по щекам от боли и обиды, ведь счёл Эльданхёрд предательством поступок родителей своих.

И сказала на сие Лидвельдит, мать его:

— Мы не хотели обрекать тебя на муки и страданья; мы знаем, как когда-то было раньше; воспоминания наши — с нами навечно. Ты же ещё юн, и сочли за благо мы умолчать о днях былых, днях славных. Лучше бы тебе знать, что зима всегда довлела над местами сими…

— Кто сотворил это с землёю? Кто украл лето и радость? — Рыдал молодой эльф, потому что узрел, сколь прекрасным был когда-то край его родной.

— Был один волшебник, — Нехотя, недобро начал Даннор, поднявшись на шум. — Он маг почище любого среди нас. Он схватил земную ось и наклонил её так, что всюду лишь зима. Ныне сгинул Он, уснул; а нам — мириться до скончания времён.

— Не верю в эти сказки! — Развернул своё лице юнец, и нет конца, и края потокам горькой соли из глазниц его. — Ах, зачем меня вы породили?! Ведь вечно буду я несчастен! Ибо знаю я отныне, что всю жизнь мне зимовать…

— Тогда иди, и победи Его! — В сердцах рассвирепел Даннор. — Коль обуял тебя гнев столь праведный, столь пламенный — разыщи и принуди вернуть нам всем лето! Будто мы не пробовали и не пытались — но, как ни старались…

Колкие, ехидные слова отца больно ранили юнца — и вот, от красного словца убёг эльфийский принц на северном олене, держа свой путь в неизвестном направлении.

Даннор, глядя через окно в отдаляющийся от замка силуэт, некоторое время хранил молчание, пока не сказал так:

— Если есть сила, идентично равная Алмазному королю, но обратная по своему заряду — да укажет она однозначно верный путь сыну моему, сыну единственному и ненаглядному. Да не собьётся с пути отрок, но найдёт себя на нём. Может, ему повезёт больше? Может, ему под силу одолеть владыку бриллиантов? Эх, ведь некогда народ эльфов был могуч, велик, силён; поубавилось умов, щитов, клинков средь нас. Кого не сгубила война — упокоил мор. Видит Бог, мы не стремились выжить Короля из его владений, а видишь как…

Похоже, что Даннор, коему было уже много тысяч лет, разговаривал сам с собою; осточертела ему такая вечная жизнь.

Провидение услышало Даннора, вняло ему и нашло Эльданхёрда — ещё есть добрые духи на этом свете. Вот один из них притаился у эльфа за спиной и пообещал оберегать в случае чего.

Между тем Эльданхёрд, пребывая в крайне скверном, дурном расположении духа, забрёл на свою голову в такую глушь, что лучше б сидел дома — его олень испуганно мычал и больше не хотел идти. И увидел эльф такое, что лучше б ему прикрыть глаза, да во весь опор скакать прочь!

На плоской, гладкой, пологой вершине громадной скалы практически нерукотворно было воздвигнуто нечто до крайности зловещее, на многие века сковавшее тот край в край уныния и погибели. Некогда отсюда в глубокое синее море низвергался гигантский водопад, но силами тёмной, деструктивной магии, силами холода и мороза и многими иными, неподвластными пониманию явлениями сгусток воды, пропитанной насквозь ионами синего радиоактивного кобальта, на этой скале превратился в мрачного вида безмолвный излучатель тусклого, бледного из-за толщи льда света и тяжёлой, негативной, отрицательной энергии, подавляющей всё в этом краю, будь то цветение трав или же движение тел. Край с виду опустел, край хранил тягуче-мрачное молчание и память, память о былых, лучших временах. Этот враждебный, обманчиво блеклый синий свет был особенно ярок ночью — но и днём, в светлое время суток он продолжал наполнять округу своим недобрым сиянием, пропитывать её просачивающимися сквозь неизбежно появившиеся со временем трещины парами яда. Силами магии, трудами закованных в цепи кхуздаиль2, волею Алмазного короля искусственному утёсу была придана форма бесконечно глубокого, ребристого, перевёрнутого вверх дном ковчега, и глыба эта словно жила своей жизнью, на протяжении многих лет освещая всё вокруг отравленной ровной синевой, слегка нависая над морем, некогда плещущимся от радости своими волнами, а ныне покрытом (впрочем, как и всё вокруг) ледяной коркой до самого своего основания, до дна. Снежный покров, веками наслаиваясь вьюжными тучами и уплотняясь, превысил половину разницы высоты скалы над морем, намереваясь однажды сравняться со скалой и явить миру сплошную белую гладь, местами зеркальную, местами — непрозрачную. И на этой земле, несмотря ни на что, спустя некоторое время начали выситься поселения эльфов и людей, а странная форма колоссальных размеров вечного синеватого прожектора была единственной достопримечательностью округи, заменяя собой ночью свет Луны и звёзд. Вся история его появления, зарождения, возникновения превратилась в сказку, легенду, миф. И если эльфы ещё хранили некоторые смутные воспоминания об изначальных, более счастливых, более прекрасных днях, то люди, поколение за поколением сменяющиеся в этих местах, люди, подверженные стремительному видоизменению и более сильному для них, гипнотическому воздействию излучателя, напрочь позабыли как о том, что некогда здесь, в этих краях стояла вечная весна, так и о том, что такое есть, собственно, Добро.

Всё это и увидел несчастный Эльданхёрд, и пустился наутёк — благо, олень его был вовсе не против покинуть проклятое, гиблое, гнетущее место.

— Ты видел это своими собственными глазами? И упорно не желаешь считать всё это обманом зрения? — Поразился Даннор, обращаясь к вернувшемуся во дворец сыну.

Тот кивнул.

Даннор, которого нелегко было запутать, вынул из ларца старинные карты и развернул их. Он сопоставил рассказ своего наследника со всеми возможными маршрутами к одному месту, которое лучше бы и вовсе не существовало.

— Ничего не понимаю. — Пробормотал эльфийский король в присутствии сына, двух пажей и двух эльфийских лучников. — Если мне не изменяет память… Но… Это невозможно в принципе! Каким бы всемогущим ни был Алмазный король — даже Ему не под силу сдвинуть такую крупную, подоблачную вершину, да ещё и перенести её на много лиг от прежнего места. Одно из двух: или ты лукавишь, мой наследный принц, или Бендикс на сей раз превзошёл Самого Себя! Одно я знаю точно: неспроста всё это; ох, неспроста… Ибо для чего великану менять местоположение чёртовой скалы?

Знаком выпроводив лишние уши, Даннор остался с сыном наедине.

— Перепрятал Бендикс Свой чудесный стол, вот только в толк я не возьму: зачем? С лихвою клятва ведь исполнена…

— Какая ещё клятва? — Округлил глаза Эльданхёрд, не понимая.

Уяснив, что проговорился,