Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Добро! Будем считать первый раунд переговоров успешным. Но такие вопросы, сам понимаешь, надо с начальством согласовывать. Посиди пока…
Коллеги отошли подальше от самодельной тюрьмы и остановились в тени тополя. Туманов достал из пачки сигарету и крутанул колесико бензиновой «Зиппо» китайского производства. Пламя метнулось ввысь, едва не опалив ему брови. Слава богу — по территории отряда не гуляли постовые с дружинниками и не штрафовали за курение в общественном месте.
— Ну, что думаешь? — Глеб максимально глубоко затянулся, жестоко отравляя организм отходами горения и стронцием.
— Возможно, не врет.
— Да, я тоже думаю… Но он же понимает, что без доказательств никто его не отпустит. А доказательство может быть только одно — сам Бараев. Так что врать в этой ситуации — себе дороже.
— Ну допустим… — кивнул Фокин, — только ведь никто Исмагилова не выпустит.
— Ерунда, договоримся. Не конченые же идиоты в руководстве… Вариант серьезный. Бараева поймать — не корову найти. Когда еще такой случай представится?
— А героин?
— Не смеши, — поморщился Туманов, — кто его видел, тот героин, кроме нас с тобой? А понятыми контрактники из взвода охраны были. Им тем более наплевать и забыть.
— Ладно. Пошли, доложим Митричу.
— И что ты собираешься ему докладывать?
— Про Исмагилова, про Бараева…
— Ага… Чтоб сюда через час прилетели старшие братья, забрали Исмагилова к себе, а потом устроили в селе показательную зачистку с пленением невиновных и расстрелом непричастных?.. Нет уж! Обойдемся без их чуткого руководства. Упустят Ису, а потом на нас же всех собак и повесят. За некачественную информацию. Первый раз, что ли?
Фокин собрался возразить, но приятель оборвал его на полуслове:
— Погоди, не пыли! Сейчас докурю, и пойдем клиента дожимать. Пусть сперва даст адресок Бараева, а потом уже и Митричу доложим.
Возвращению оперов пленник не обрадовался — лезгинку не сплясал, даже головы не повернул. По-прежнему сидел у расписного столба с тем же отстраненным выражением на бородатом лице.
— Начальство дало добро, — не покраснев, соврал Глеб Павлович, — но сам понимаешь, — нужны гарантии. Поэтому ты выйдешь только тогда, когда на твоем месте будет сидеть или лежать Бараев. И, само собой, без глупых розыгрышей. Ежели что — мы тебя сами разыграем по полной… Итак?
— Мне тоже нужны гарантии, — довольно твердо потребовал Исмагилов.
— Письменные или устные? Какие тут вообще могут быть гарантии, кроме взаимного доверия? А? Ну хочешь, дам слово.
— Дайте позвонить брату. Это не сложно. Он в селе живет.
— Хорошо, — подумав, ответил Туманов, — у тебя будет тридцать секунд, как в одной телевикторине. Звонок, само собой, в нашем присутствии. И по-русски.
Он достал мобильник.
— Номер?
Гаджи продиктовал. Глеб набрал и поднес трубку к уху Исмагилова. Он не боялся, что потом враги установят его номер. Симка куплена здесь — так дешевле. И куплена не на свой паспорт.
— Ахмед… Это Гаджи. Я в милиции, на автобазе. Я оказал им услугу, меня обещали завтра выпустить. Встреть… Они дали слово. Если не выпустят, будет обида. Нет, не надо… Просто встреть. Маму успокой.
— Время! — Туманов отключил связь и убрал трубку. — Адрес?
* * *
Командир отряда подполковник Евгений Дмитриевич Миронов имел официальный оперативный псевдоним Гром, но бойцы уважительно звали шефа просто Шкафыч. Прозвище не было оскорбительным, им, как и в большинстве подобных случаев, Миронова наградили после забавных событий, а не от сходства с предметом мебели. События те случились в конце девяностых и вызывали у всех слушателей добрую улыбку.
В то лихое бандитское время возглавлял Евгений Дмитриевич юрьевский отдел по борьбе с организованной преступностью. Рубил врагов-бандитов шашкой без устали и передыху. И однажды нагрянул к нему в отдел проверяющий из Москвы, из самого министерства. Обычная плановая проверка, без установок «накопать и слить». Так — оперативные разработки, агентура. Проверяющий оказался нормальным мужиком, к запятым не цеплялся и справку по итогам написал положительную. И решил Миронов сделать ему приятное. С прицелом на будущее, да и вообще — из благодарности. Но в бане водкой поить и девок подсовывать — это пошло и аморально. Думал-думал и придумал.
Открылся в то славное время в Юрьевске цех по производству мелкой бытовой техники на бывшем станкостроительном заводе, благо в стране объявили экономическую реформу, руководство завода, не располагавшее инвестиционными средствами, пошло по проторенному китайскими коммунистами пути. Закупали по дешевке устаревшие кухонные комбайны у одной немецкой фирмы, заменяли пару мелких узлов, вешали новый лейбл и выкидывали на юрьевский рынок. И надо сказать, товар пользовался спросом и даже шел на экспорт. «Научились, наконец, и наши делать!» — поговаривали в народе. Увы, кроме знаменитых юрьевских семечек и упомянутых комбайнов, никаких других собственных брендов у города не имелось. Семечки, даже элитные, дарить представителю центра несолидно, поэтому Евгений Дмитриевич остановил свой выбор на комбайне. И вещь в хозяйстве нужная, и с местным колоритом. Из оперативных денег выделил необходимую сумму и купил агрегат. Размещался последний в двух больших коробках. В одной сам комбайн, во второй — насадки.
Проверяющий остался доволен, поесть он любил, а без комбайна — что за еда? Опять же — жене приятное сделать. Мол, и в отъезде о тебе, любимая, думаю непрестанно. Накануне вылета они с Мироновым хорошо посидели в рабочем кабинете, поднимая тосты за родную милицию и женщин. Вследствие чего ревизор немного расслабился, потерял контроль и забыл коробку с насадками и инструкцией по эксплуатации. Вспомнил о ней лишь в Москве, в рабочем кабинете, когда рассматривал презент.
Тут же позвонил по министерскому телефону в Юрьевск, объяснил ситуацию.
— Ничего страшного. Пал Борисыч, — успокоил Миронов, — у меня зам через неделю летит в Москву на учебу, он захватит. Конечно — комбайн без насадок все равно, что бригадир без бойцов.
Но случилась на следующий день у Евгения Дмитриевича жестокая ангина от холодной водки. Слег он с температурой дома, однако про долг не забывал. Позвонил заместителю и нашептал — так и так, не в службу, а в дружбу, возьми у секретаря ключ от кабинета, зайди и забери картонную коробку возле стола. Захвати с собой в Москву и передай Павлу Борисовичу из министерства.
Зам не возражал — задача несложная. Утром в день вылета взял ключ, зашел в кабинет, увидел возле стола коробку и озадачился. Размер коробки был примерно метр на метр, и весила она под пятьдесят кило. Однако…
Все объяснялось просто. Дело в том, что накануне привезли рабочие в кабинет Евгения Дмитриевича новую мебель. И собрали все, кроме маленького шкафчика, решив доделать работу завтра. Именно шкафчик и находился в картонной коробке. Зам понятия не имел, что там. Ему велели просто забрать ее и захватить в Москву. Но пятьдесят кило — это не мелочь, в ручную кладь не возьмешь.