– Очень хорошо. Значит, завтра мы с ней там и встретимся. Теперь о связи. Я дам вам телефон с другим номером, а свой смартфон вы оставите у меня – вы же будете якобы в реанимации и не в том состоянии, чтобы пользоваться им. После окончания этой истории я его вам верну в целости и сохранности.

– Берите, конечно, но зачем он вам? – удивился Алексей Ильич.

– Понимаете, когда все узнают, что вы в больнице в тяжелом состоянии, ваш враг, решив, что дело почти сделано, может потерять осторожность и следующие снимки посылать, уже не таясь. Вот я и выясню, откуда.

– То есть вы собираетесь подключить к поискам еще кого-то? – насторожился он.

– Не беспокойтесь! Этот «кто-то» классический «ботаник», которого интересует сам процесс, а не содержание, – постаралась успокоить я его. – Кроме того, он и его семья бесконечно благодарны мне за то, что я спасла его от тюрьмы, а влип он тогда здорово. Поэтому он все сделает и никому ничего не скажет. Я за это ручаюсь.

– Татьяна Александровна, мне не хотелось бы угрожать, но если эта история станет достоянием гласности по вашей вине…

– Не продолжайте! Я уже поняла, что вы создадите мне такой уют, что бегство из города станет для меня единственно возможным выходом, – холодно произнесла я.

– Вы меня правильно поняли, – жестко сказал Шестопалов.

– Вам не придется напрягаться, уверяю вас, – не менее жестко ответила я. – Этот человек работает на меня не в первый раз, и до сих пор никто не жаловался ни на него, ни на меня. Если вас что-то не устраивает, то давайте расстанемся. Конфиденциальность гарантирую.

Я была взбешена настолько, что встала со стула, давая понять, что и ему пора на выход. Черт с ними с Сейшелами и Мальдивами, но так обращаться с собой я никому никогда не позволяла и впредь не собираюсь.

– Вы обещали дать мне телефон, – напомнил он, показывая, что сдался, но я решила дожать ситуацию и продолжала молча стоять.

Поняв, что так легко он не отделается, Шестопалов вынужден был извиниться:

– Простите. Просто вы, вероятно, не знаете, что такое месяц жить на грани нервного срыва.

Поскольку конфликт был исчерпан, я сменила гнев на милость и мягко сказала:

– Алексей Ильич, вы не первый, кто приходит ко мне со своей бедой. Поверьте мне на слово, что были в моей практике случаи и пострашнее. Не волнуйтесь, мы обязательно победим.

Я вышла в комнату и, вернувшись, положила на стол коробку со своим старым телефоном и упаковку с симкой. Достав телефон, я установила в него новую симку и подключила его на подзарядку.

– Сейчас проверим, как он работает, – сказала я. – А пока я внесу новый номер в свой сотовый. Вы же дадите этот свой новый номер только жене и никому больше. Ни одной живой душе, даже самому близкому другу – я имею в виду Кошкина. Кстати, вы обычно его вместо себя на хозяйстве оставляете?

– Нет, конечно, – все еще довольно напряженным голосом ответил Шестопалов – не привык, ох не привык господин генеральный директор, чтобы его против шерстки гладили. – Его потолок – главный инженер, что, к счастью, он и сам понимает и наверх не рвется.

– Ответственности боится?

– Нет, просто знает, что не потянет. Вместо меня первый зам остается, толковый мужик, я в нем уверен, ни разу меня не подвел.

– Если вы все-таки по какой-то причине уйдете с работы, он вас сменит на посту генерального директора? – Шестопалов кивнул, а я взяла реестр и чуть не рассмеялась: – А Кошкин-то акционер! Целых две акции у него!

– Да и те я ему за символическую цену продал, а то некрасиво получилось – он тогда меня и Настю очень сильно поддержал. Да и в 90-е мне здорово помог.

– А почему же он изначально не стал акционером? – удивилась я.

– Потому что не стал выкупать акции, – объяснил он.

– А ваш первый заместитель – акционер?

– Нет, я назначил его на эту должность уже позже, когда все было распределено. Так что он просто наемный работник.

Пока мы говорили, сотовый немного зарядился, я его проверила и вместе с зарядным устройством отдала Алексею Ильичу. И тут я спохватилась:

– Скажите, где вы живете и сколько вас там всего?

– Это коттеджный поселок «Химик», там все руководство комбината живет. Он находится выше по течению от предприятия. Территория огороженная, охраняемая, там у нас все свое. В доме живем мы вчетвером: я, жена и дети. Ну и собаки с кошками, конечно. Дети без них не могут.

– То есть Анастасия сама ведет хозяйство? – удивилась я.

– Нет, конечно. По понедельникам, средам и пятницам приходит домработница. Она у нас уже очень давно работает. С нашего же комбината она. Вышла на пенсию по вредности и вот теперь подрабатывает. А живет она в поселке неподалеку, мы там еще при Советах для рабочих дома выстроили. Ее муж Дмитрий и сын Егор работают, естественно, на комбинате. Егор – моим персональным водителем.

– Пожалуйста, обговорите все с женой только, – подчеркнула я, – в отсутствии посторонних, с глазу на глаз и обязательно вне дома, чтобы исключить малейшую возможность прослушки.

– Да мы Дарье!.. – возмутился он, но я перебила его:

– Алексей Ильич! Не зря говорят, что береженого и бог бережет. Вы права на риск не имеете. Думайте сначала о детях, а потом обо всем остальном, в том числе и собственном самолюбии. Бывали случаи, когда человек на меня чуть с кулаками не бросался и на груди нижнее белье рвал. С пеной у рта орал, что кто-то там его от смерти спас и он ему больше, чем себе, верит. А потом в голос матерился и клялся, что этого же человека своими руками порешит, потому что именно он его и подставил. Так что нас только трое, кто знает правду, не будем увеличивать это число. Полянская еще и не такие секреты хранить умеет, но и ей лишнего не говорите, а только минимум необходимого. Может быть, все-таки мне с ней поговорить?

– Нет, я сам, – покачал головой Шестопалов. – Ну, мы, кажется, все обсудили?

Я, подумав, пожала плечами и сказала:

– Если возникнет необходимость, свяжемся по телефону. Я завтра вашу жену проинструктирую, что и как кому говорить.

– Тогда вот вам на расходы, – он достал из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул мне. – Здесь сто тысяч. Поскольку, как я понял, мы с вами снова встретимся только тогда, когда все будет закончено, вам должно хватить. Если же почему-то не хватит, Настя вам добавит.

– Не волнуйтесь, отчитаюсь за каждую копейку, – заверила его я.

– Вы, главное, врага моего найдите, у меня же на кону жизнь стоит! По сравнению с этим деньги – такая мелочь!

Одевшись, точнее замаскировавшись, Шестопалов ушел, а я, глядя ему вслед, по-думала: «Да уж! Досталось мужику! Но он хорошо держится. Другой бы на его месте в истерике бился». Вернувшись в кухню, я запоздало увидела, что к чаю ни он, ни я не притронулись, да и неудивительно – уж очень напряженная беседа у нас получилась. Я перешла в комнату и достала гадательные кости, чтобы, как всегда делаю в начале нового расследования, узнать, что меня ждет, и бросила их. Выпало 2+20+27. Это значило, что у меня будут сильные и смелые партнеры в работе. И умные, следовало бы добавить. Гадать, кто это, не приходилось. Они у меня уже много лет одни и те же, люди, которым я, безусловно, верю. И к первому из них я собралась отправиться немедленно, чтобы озадачить и отправить «на дело», потом ко второму, чтобы напомнить, что он мне кое-чем обязан, и опять-таки озадачить. А вот к третьему нужно было подкрадываться очень осторожно, как кошка к мышке, потом поскулить и только после этого попросить о помощи. А посмотреть снимки на флешке Алексея Ильича я и потом могла.