– Понятно, – кивнула я. – А как вы вообще попали в эту компанию?

– Да мы сто лет знакомы! – Людмила обнажила в улыбке свои ровные белые зубы. – Когда-то жили в соседних дворах, потом Эдик и Слава переехали… А дружба наша осталась.

– Скажите, а вы живете одна?

– Сейчас пока да, а вообще с братом, – ответила Людмила.

– С братом? – удивился Перетурин.

– Да, – подтвердила Людмила. – У меня есть младший брат, Артем. Ему двадцать четыре года. Раньше мы жили вместе с родителями, а потом умерла наша бабушка и оставила свою квартиру. И мы решили ее не разменивать на двоих. Зачем? Квартира хорошая, и район чудесный – на Набережной. А с братом мы всегда прекрасно ладили. Он журналист. Правда, временно не работает. Сами знаете, как сейчас трудно найти работу. Тем более неиспорченному парню. Нет, он пишет, конечно, статьи, пристраивает их в разные газеты… Но заработок невелик. Но я думаю, что не это главное, правда? Ведь мальчик ищет себя. Тем более он очень талантливый. И послушный! Просто золотой мальчик! Нам теперь налево, – обратилась она лично к Родиону.

Мы уже подъехали к подъезду бежевой сталинки помпезного монументального стиля середины двадцатого столетия. Вышли из машины, Родион поставил ее на сигнализацию, как вдруг мимо, яростно обдав нас грязью, пронеслась черная «Ауди» и, круто развернувшись у подъезда, резко затормозила.

Задняя дверца оглушительно распахнулась, и оттуда, нелепо размахивая руками и тщетно пытаясь удержать равновесие, вывалился высокий молодой человек, почему-то вопреки погоде облаченный в длинное черное пальто, сплошь заляпанное грязью. Он шмякнулся прямо в лужу и, перебирая руками, постарался подняться.

Добравшись до скамейки, молодой человек плюхнулся на нее и дрожащей рукой достал из кармана пачку сигарет.

– И чтоб духу твоего в нашем доме больше не было, понял? – прозвучал грозный мужской голос из машины.

– Жуковым позор! – изрек молодой человек, но как-то неуверенно.

Мужчина за рулем, однако, не услышал этих слов – он захлопнул дверцу и завел мотор. И тут из машины послышался нетвердый голос, который принадлежал явно не водителю:

– Темик, я тебя завтра жду!

Вслед за этим с заднего сиденья приподнялась лохматая голова еще одного молодого человека. Мужчина за рулем с негодованием повернулся к нему и, пригибая непокорную голову вниз, прорычал:

– А ты у меня теперь месяц из дому не выйдешь, мерзавец этакий! И попробуй хоть один экзамен не сдать, я за тебя больше платить не намерен!

После чего «Ауди», скрипнув колесами, резко стартанула с места.

– А Жуковым все равно позор! – упрямо повторил парень, на этот раз гораздо увереннее.

Тут его удивленный взгляд упал на нас, и он, обрадовавшись тому, что его глубокомысленная реплика нашла своих слушателей, продолжил развивать тему:

– Вот люди! – констатировал он, покачивая головой. – Представляешь, Людмилк?

«Людмилка», до этого хранившая молчание, изумленно проговорила:

– Темик… Что с тобой?

И порывисто кинулась к скамейке. Мы с Перетуриным на всякий случай отошли подальше.

«Темик, похоже, не в лучшем виде, – усмехнулась про себя я. – А Людмила, видимо, всех предпочитает называть именами с уменьшительно-ласкательными суффиксами – Славик, Эдик, Темик…»

– Представляешь, – поднимая мутные глаза, с негодованием произнес парень, – Жуков оказался редкостной балбесиной…

– Та-а-ак… – протянула Людмила, и это ее «та-а-ак» не предвещало молодому человеку ничего положительного. – Значит, опять Жуков! Я же знала, что это совместное сожительство ни к чему хорошему не приведет! На неделю нельзя оставить без присмотра! Ты почему сегодня ко мне на работу не пришел зубы лечить, а? Я же говорила – в три часа! Тебя ждали!

– Я… не смог, – развел руками парень.

– Я же специально с человеком договаривалась! – продолжала распекать молодого человека Людмила. – Как теперь людям в глаза смотреть? Не смог! Как будто ты чем-то занят! И почему ты в пальто? Ты что, совсем с ума сошел?

– Я тебе сейчас все объясню! – успокаивающе поднял руки парень. – Я просто не успел переодеться.

– О-о-ой! – протянула Людмила, прижимая ладони к щекам. – Точно, с ума сошел! Для чего ты пальто-то напялил?

– Людмилк, ну что ты такие глупые вопросы задаешь! – отмахнулся парень. – Мы просто наряжались…

Я уже смекнула, что перед нами находится не кто иной, как Артем Омельченко, младший брат Людмилы, тот самый «неиспорченный и золотой мальчик». Увидев, что собой представляет этот мальчик, я невольно хмыкнула про себя.

Людмила тем временем поднимала своего незадачливого братца со скамейки, одновременно вытирая ему лицо белоснежным носовым платком, который на глазах превращался в грязно-серый.

– Пойдем скорее домой! – тащила она его к подъезду.

У двери Людмила обернулась и обратилась к нам:

– Татьяна Александровна, Родион Евгеньевич, что же вы стоите? Пойдемте с нами!

Мы уже было подумали, что она совершенно забыла как о нас, так и о том, зачем мы приехали.

Переглянувшись, мы с Перетуриным двинулись к подъезду, оба наверняка думая о том, что перспективы в квартире Людмилы нас могут ждать совсем не из приятных.

«Вот же принесло этого шалопая! – негодовала я, одаряя неласковым взглядом повисшего на плече сестры «мальчика». Тот, похоже, уже начинал дремать. – Весь разговор может испортить!»

Однако я ничем не выдавала своих эмоций, надеясь при этом в душе, что Людмиле удастся убедить брата пойти спать и не мешать беседе.

Наконец лифт прибыл на шестой этаж, и Родион помог Людмиле довести пьяненького Темика до квартиры.

– Немедленно отправляйся в ванную! – тоном строгой мамаши сказала Людмила. – Да подожди ты, полотенце хоть сперва возьми!

Последнюю фразу она произнесла в спину Артему, который, шатаясь, отправился в ванную прямо в пальто.

– Ничего, завтра утром будет как огурчик, – философски изрек Перетурин со снисходительной улыбкой.

– Так-то он мальчик хороший, добрый, – словно извиняясь, заступилась за брата Людмила.

Перетурин отреагировал на это неопределенным движением бровей и начал разуваться.

– Ой, – спохватилась Людмила, – сейчас кофе попьем, с пирожными.

И бегом бросилась на кухню. Оттуда сразу же послышался шум льющейся воды и грохот каких-то кастрюль. Вместе с кастрюлями, очевидно, упало и что-то бьющееся, потому что мы явственно различили звук разбитого стекла.

Перетурин взглянул на меня. Я весьма равнодушно относилась как к предстоящему кофе, так и к пирожным. В квартире Людмилы не было кондиционера, и за день в ней стало слишком жарко.