Представленная в её исполнении композиция "Путь домой" с задорными танцевальными движениями, в которых подол воздушного платья забавно взлетал, кружась вместе с хозяйкой, очаровывал и увлекал за собой. У зрителей не будет шанса.

Матвей так не умел. Он любил и умел петь, но не мог играть на камеру. Даже в клипах возникали из-за этого проблемы, но с клипами-то проще: там экранное время рассеивалось на всю группу, а не концентрировалось только на тебе.

Здесь же Пелька полностью и безраздельно перетянула всё одеяло на себя и было видно, насколько ей это нравится. Как рыба в воде. Она получала неподдельное удовольствие от того, что делала. И окружающие заряжались её энергией.

Забавно, но всего после одной репетиции сама идея мюзикла стала восприниматься Бондаревым куда спокойней. Появился азарт, предвкушение, в голове крутились образы: где что улучшить, как правильней втянуть соло или как сделать более мягким нужный переход. Забавно. Сказал бы ему об этом кто хотя бы пару недель назад…

Правда очень скоро пришлось столкнуться и с первыми трудностями…

— Хватит ржать, — Матвей хмуро осадил сестру, прислоняя к до сих пор пульсирующей щеке банку прохладной колы.

Дело происходило за ужином, в пятницу. Долгая первая учебная неделя, наконец, закончилась. Но в выходные отдохнуть группе "Ящик Пандоры" всё равно не дали возможности. Всю субботу придётся прокорячится на студии звукозаписи, а в воскресенье у них было запланировано сразу три встречи — попытка перекрыть потерянное из-за учебной программы время.

Ну и до родителей надо доехать, показать необколотые руки и необдолбанные зрачки. А то не верят, что дети живы и пока не снаркоманились. Ведь именно это происходит с "вкусившими славу подростками", которые вырвались из-под бдительного родительского контроля. То, что деткам было давно не по шестнадцать, а уже даже немного за двадцать никого не смущало. Ничего не поделаешь. Для предков ты остаёшься ребёнком в любом возрасте.

— Прости, но это очень смешно, — прыснула в тарелку Дина. — Тебя отлупцевала девчонка, я не могу…

— Да никто меня не лупцевал. Это часть сценария.

— Ага, ага. Так себя и успокаивай.

— Ну ты хоть ей скажи, — в поисках поддержки Матвей просяще уставился на Тимура, который тоже видел с ним. Большой стол они занимали втроём, пока не позволяя никому присоединиться и нарушить их идиллию. Да никто, откровенно говоря, и не торопился этого делать. Тут народ давно уже разделился на собственные группировки.

— Не ввязывай меня в свои проблемы. Дерешься с девчонкой — мирись с побоями, — отмахнулся тот, не прерываясь от поедания спагетти с тефтелями.

— Да никто не дрался. Ай… — Матвей случайно ткнул себя пальцем и поморщился. — Наверное. А синяк может выскочить, если часто хреначить по одному и тому же месту?

Пощечина, даже не пощечина, а якобы случайный заезд по лицу предназначался его персонажу всего трижды за двухчасовой с хвостиком мюзикл, однако Никитич решил, что им непременно нужно отиграть эти сцены до совершенства. Такое чувство, что препод по сценическому искусству сговорился с Пылаевой и теперь от души глумился над новеньким.

— Твою…! Обязательно со всей дури лупить? — в очередной раз сердито дёрнулся Бондарев, схлопотав прицельный шлепок по левой части лица. Дело происходило часом ранее, в актовом зале. На индивидуальной репетиции. Некоторые сцены, такие как беседа Анастасии и Дмитрия в многострадальном купе поезда, что пришлось закрашивать от брызг краски, было решено прогонять в отсутствие посторонних. Собирать толкотню понапрасну Чудик не хотел. Чтоб не отвлекали.

— Мы должны выглядеть правдоподобно, разве нет? — потирая дрожащую в предвкушении ладошку пожала плечами Нелли. Внешне она выглядела максимально незаинтересованно, вот только её глаза, сегодня подведённые ярко-жёлтым карандашом под тон ленточкам, вплетённым в косички, прямо-таки блестели от удовольствия. Маленькая садистка. — Правда, Никитич?

— Дубль! — лишь отмахнулся тот, по-барски развалившись в первых рядах и посасывая фанту из стаканчика с трубочкой. Или не фанту, так как до ребят доходил странный запашок, подозрительно напоминающий коньячный.

— Я ж его зашибу, — на всякий случай предупредила Пелька.

— Да-да, — закатил глаза Чудик, занюхивая шарфик. Точно не фанта. — Мы все испугались и дрожим в трепете. Дубль!

И во теперь Матвей пытался остудить болезненно ноющую кожу прохладой. Казалось бы, уже всё должно давно было пройти, да фиг-то там. Даже есть удавалось с трудом. Нелли своей хрупкой ручкой хлестала, как гирей. Он и представить не мог, что в ней может быть столько силищи.

— Садистка и маньячка. Ей в БДСМ клубы надо устраиваться, доминаткой. Она там кого хочешь на колени поставит.

— Ну не знаю… — не согласилась Дина. — А мне она нравится.

— Ты для этого к ней подселилась? — Кудряшка многозначительно пожала плечами. По секрету, она ведь действительно случайно разнюхала, что Пелька жила одна и немного подсуетилась. Зачем? Да кто знает. Женская интуиция. Или же ей просто реально хотелось подружиться с этой девчонкой. Было в ней что-то… — Смотри, чтоб не задушила тебя ненароком в приступе бешенства.

— Вообще-то, со мной она очень милая. И терпеливая. Всё покажет, подскажет, делится вещами. Я вон забыла захватить зубную пасту и женские средства гигиены, она сразу пришла на подмогу. Иначе пришлось бы вас, мальчики, гнать в аптеку за прокладками.

— Фу. Ну я же ем, — поморщился Тимур, с прихлюпыванием всасывающий водопад макарон и брызгая соусом на себя и сидящую рядом Дину.

— Значит, её ненависть распространяется только на мужчин. Или даже на меня, — вынес вердикт Матвей.

— Я думаю, дело не в ненависти, — возразила сестрёнка.

— Ага. Ей просто нравится танцевать на моих нервах.

— А ты как всегда, только о себе и думаешь. Замечал, какая она грустная?

— Грустная? — усмехнулся тот. — Это ты про ту, что вчера плясала по всей столовой с наушниками и полной тарелкой.

Плясала, пела и так ловко лавировала между столиками, что только успевай было углядеть за ярко-малиновой юбочкой.

— Грустная, — настаивала Кудряшка. — Не обращал внимания, что она везде сидит одна? На переменах, после занятий, когда народ тусит в общей гостиной. Все общаются, а она неизвестно где. Лишь один раз появлялась и то, спряталась в кресле-мешке и сидела в своих на наушниках, голову ни разу не подняла.

— Человек просто самодостаточен.

— Нет. Тут другое. Я немного побеседовала с коллективом. Навела, так сказать, справки…

— Да у тебя, смотрю, дохрена свободного времени! Раз ты ерундой страдаешь, — присвистнул Бондарев. — Давай к нам в мюзикл, а? Я тебе найду какую-нибудь роль несложную. Чтоб делом занята была.

— Нет, спасибо. Как-нибудь обойдусь, — обиженно скорчила моську Дина и замолчала.