В то время как подобного рода угроза казалась частью некой великой стратегии, которой четко следовал султан Мехмед II, а далее и его потомки, ответная реакция европейцев носила разобщенный и спорадический характер. В отличие от Османской и Китайской империй, в отличие от государства, которое моголам в скором времени предстояло создать на территории Индии, в Европе никогда не было и намека на подобное единство, когда все кланы, княжества, народы в регионе признавали главенство над собой власти единого светского или религиозного правителя. Напротив, Европа представляла мешанину из мелких королевств и княжеств, отдельных феодальных землевладений и городов-государств. Наиболее могущественные монархии формировались на западе. В первую очередь речь идет об Испании, Франции и Англии. Но все они страдали от внутренних раздоров и видели друг в друге лишь соперников, а не союзников в борьбе с исламом.

При этом в сравнении с великими цивилизациями Азии Европа не могла похвастаться и своими достижениями в области культуры, точных наук, инженерного искусства, навигации и иных технологий. Значительная часть европейского культурного и научного наследия так или иначе была «позаимствована» у исламского мира. Мусульмане же, в свою очередь, в течение многих веков черпали знания в Китае, с которым торговали, воевали и на территории которого создавали свои колонии. В ретроспективе очевидно, что Европа к концу XV века ускорилась в своем коммерческом и научно-техническом развитии. Однако справедливости ради надо сказать, что все крупнейшие центры мировой цивилизации на тот момент находились примерно на одном уровне развития — некоторые были лучше в одном, другие в другом. В техническом, а следовательно, и в военном плане Османская империя, Китай в эпоху династии Мин, а позднее и империя Великих Моголов на севере Индии, а также европейская государственная система со своим ответвлением в виде Московии стояли выше разрозненных народов Африки, Америки и Океании. Хотя это и подразумевает, что Европа в начале XVI века была одним из важных культурных и политических центров мира, ничего тогда не говорило о том, что однажды она станет самой могущественной силой. Прежде чем исследовать причины ее взлета, следует изучить сильные и слабые стороны остальных претендентов на мировую власть.

Ни одна из цивилизаций, существовавших в Средние века, не могла сравниться по уровню развития с Китаем{3}. У него было значительное численное превосходство — 100–130 млн. населения против 50–55 млн. в Европе в XV веке. Это азиатское государство обладало удивительной культурой. Оно было расположено на чрезвычайно плодородных землях, на которых местные жители занимались орошаемым земледелием. Начиная с XI века в стране функционировала отличная сеть каналов, соединяющая все плантации. Выстроенная иерархическая система управления государством, костяк которой составляли хорошо образованные бюрократы-конфуцианцы, позволила особым образом объединить китайское сообщество и сделать его более совершенным — на зависть гостей из других стран. Правда, государство это пережило нашествие монгольских орд, принесших сильные разрушения и господство Хубилай-хана. Но Китай зачастую в большей степени влиял на завоевателей, чем те на него. И к моменту возникновения в 1386 году империи Мин, которая окончательно разгромила монголов, в стране сохранилась значительная часть старой системы государственного устройства и обучения.

Читателям, воспитанным на уважении к западной науке, самым поразительным может показаться более раннее научно-техническое развитие китайской цивилизации. Уже на первом этапе в стране появились огромные библиотеки. В XI веке в Китае получила распространение печать наборным шрифтом, свет увидели тысячи книг. Торговля и промыслы, развитие которых стимулировали строительство новых каналов и рост населения, находились на самом высоком уровне. Города в Китае были намного крупнее, чем в средневековой Европе, а китайские торговые пути — протяженнее. Появление бумажных денег благотворно сказалось на росте объемов торговли и развитии рынков. В конце XI века на севере Китая развернулось гигантское железорудное производство, дающее ежегодно по 125 тыс. тонн металла, в основном для военных и государственных целей. Миллионная армия, например, была огромным рынком сбыта товаров из железа. Стоит отметить, что объемы производства того времени значительно превышали цифры, которых достигнет Британия в начале промышленной революции семь веков спустя! Возможно также, что именно китайцы изобрели порох, а пушки они уже активно использовали в эпоху династии Мин в конце XIV века — во время свержения своих монгольских правителей{4}.

Глядя на такого рода примеры культурного и научно-технического развития, неудивительно, что китайцы отправились исследовать чужие земли и торговать с другими странами. Еще одним китайским изобретением был магнитный компас, а некоторые китайские джонки не уступали своими размерами более поздним испанским галеонам. Теоретически занятие коммерцией по пути следования торговых караванов в Ост-Индию и на острова Тихоокеанского бассейна приносило хорошую прибыль. Войны на воде случались на Янцзы (самой большой реке Китая) еще задолго до наступления Нового времени (в 1260-х годах для подавления сопротивления военных судов китайской империи Сун Хубилай-хану пришлось создать огромную флотилию, вооруженную машинами для метания снарядов) и расцвет прибрежной торговли зерном ознаменовал начало XIV века. В 1420 году флот империи Мин насчитывал 1350 боевых судов, в том числе 400 больших плавающих крепостей и 250 кораблей, предназначенных для дальнего плавания. И это не считая большого количества частных коммерческих судов, которые регулярно ходили к берегам Кореи, Японии, Юго-Восточной Азии и даже Восточной Африки и приносили немалый доход китайскому государству, стремившемуся обложить налогом всю торговлю на море.

Самыми известными официальными заграничными экспедициями считаются семь крупномасштабных морских походов, совершенных адмиралом Чжэн Хэ в период с 1405 по 1433 год. Порой в экспедициях участвовало до нескольких сотен кораблей и десятки тысяч человек. Гигантские караваны заходили во все крупные порты от Малакки и Цейлона до входа в Красное море и Занзибара. Задаривая лояльных местных правителей подарками, они, с другой стороны, заставляли непокорных признать власть Пекина. Один из кораблей вернулся из Восточной Африки с жирафами для китайского императора. На другом привезли правителя Цейлона, который был недостаточно благоразумен и отказался признать власть Сына Неба. (Следует отметить, что китайцы, очевидно, никогда не грабили и не убивали местных жителей в отличие от португальских, голландских и прочих европейских колонизаторов, добравшихся позже до Индийского океана.) Исходя из сообщений историков и археологов о размере, мощности и мореходных качествах флота Чжэн Хэ, некоторые из кораблей достигали 400 футов (около 122 метров) в длину и способны были перевезти свыше 1,5 тыс. тонн груза. Следовательно, он мог обогнуть Африку и «открыть» Португалию еще до того, как Генрих Мореплаватель несколькими десятилетиями позднее со своей экспедицией наконец двинулся южнее Сеуты (Марокко){5}.