— Ладно, тогда аудиенцию одобряю. Пускай приходит, но завтра днём.

— А куда? На «Ласточку» или в «офис»? — уточнил Плешь.

Я поморщилась при воспоминании об офисе. Огромный ржавый морской контейнер на территории пакгауза считался официальным местом приёма заявок Проклятого Кинжала. Голые металлические стены и пол, зачарованный на впитывание крови. Если кто-то не нравился мне, то оттуда уже не выходил. Матросы и капитаны команд до одури боялись этого места, что всегда играло мне на руку. Вот только там всегда было очень душно и неудобно в плане отсутствия мебели. То ли дело моя «Ласточка» с любовно обустроенной личной каютой и достаточно большими для шхуны окнами.

— Офис, — ответила после минутного колебания. — Можете быть свободны.

Гром кивнул и практически сразу же ретировался, а вот Плешь застыл в проходе, словно замороженный. Я вопросительно изогнула бровь.

— Вы куда-то собираетесь, шеф? — прогудел мой не в меру внимательный телохранитель. — Я понимаю, что уже ночь, но хочу вас проводить. Без обиняков.

Удивлённо вскинула глаза на собеседника.

— И с чего это ты решил, что я куда-то собираюсь?

— Так ваша жилетка, шеф. Вы всегда её надеваете, когда куда-то собираетесь, — невозмутимо пожал плечами Плешь.

Вот же… наблюдательный!

— Смотрю, ты переобщался с Ксавье, — произнесла ровным тоном, не подтверждая и не опровергая догадку здоровяка. — Ну, а если я вдруг по амурным делам собралась? Тоже пристроишься в хвост? Подглядывать будешь?

— Если по амурным, то я бы отпустил вас с лёгким сердцем, босс, но вы же к себе никого не подпускаете. Я имею в виду к вам настоящей, а не к образу грозного Проклятого Кинжала. У него-то как раз баб навалом.

Я махнула рукой, чувствуя взметнувшуюся волну раздражения на телохранителя.

— Ладно, всё уже, иди, Плешь, а то все мозги мне проел.

— Но шеф…

— Иди, я сказала! Никуда я не собираюсь, тебе показалось.

Мужчина хмыкнул, провёлся огромной ладонью по жидким волосам на черепе и всё же ушёл из каюты. Я на несколько секунд прикрыла веки, восстанавливая внутреннее равновесие, затем застегнула жилетку, накинула невзрачное пальто, надела гловелетты и цилиндр, замотала шарфом шею и нижнюю часть лица. Маркус Лейк — один из сильнейших магов Лорнака, возможно, он даже сильнее самого короля. В его обществе мне вряд ли что-то будет угрожать, а до «Хромого пони» уж как-нибудь доберусь, чай не маленькая.

Скинула канат и бесшумно соскользнула, правда не со стороны фок мачты, а с кормы.

— Да-а, знатно ты докатилась, Грейс, раз уже от Плеши бегаешь, — пробормотала в плотный льняной шарф и ускорила шаг.

Одинокие фонари разбрасывали красновато-оранжевые пятна света на тротуар и кирпичные стены домов, парадоксально не столько освещая дорогу, сколько делая её темнее. Я привычно шла по знакомым улицам и переулкам, сворачивала, местами, где чистильщики появляются слишком редко, предусмотрительно задерживала дыхание. Конечно, Рыбацкий Квартал вонял, но Лорнак — это далеко не только лишь морской порт. Рыжие круги света сменялись практически чёрными провалами, которые ночью казались зияющими дырами в саму бездну. Стелящийся по брусчатке туман лишь добавлял достоверности.

Я пробежала Рыбацкий Квартал насквозь и свернула на Сырую улицу. Длинная тонкая табличка с узкими буквами на золотом фоне не раз и не два была предметом жарких споров выпивших матросов. Многие пытались её украсть, наивно полагая, что раз блестит, то значит сделано из драгоценного металла. Однако шильдик на самом деле был отлит из качественной латуни и зачарован против вандализма. Пьянчужки неоднократно устраивали шумные драки из-за желанного приза, жители соседних домов вызывали жандармов, и те под белы рученьки уводили всех участников ссоры в каменные мешки. Я много раз недоумевала, почему эту проблему не решить на корню, заменив латунную табличку, скажем, на медную или железную, но лишь познакомившись с Маркусом Лейком поближе, поняла, что комиссар слишком хитёр. У любого его действия или бездействия всегда было обоснование. В частности, с помощью какой-то несчастной таблички его люди регулярно забирали в вытрезвители самых буйных и способных на нарушение горожан, вместо того чтобы отлавливать их на подпольных кулачных боях.

Тяжёлые каблуки сапог застучали о просевшую брусчатку. Камень. Лужи. Лужи. Камень. Брызги с характерным чавкающим звуком вырывались из-под рифлёной подошвы. На то улицу и назвали Сырой, ведь она не просыхала даже в знойные месяцы короткого лета.

Я свернула на Газетный переулок, прошмыгнула мимо магазинчика с макулатурой, обогнула лавку фруктовщика и выскочила на Звёздную площадь. Не площадь Лурье, конечно, но тоже весьма знаменита, так как тут рукой подать до центрального вокзала и монорельса. Днём она кипит автомёбиусами и повозками, торговцами и студентами, что шумными и быстрыми потоками вливаются из соцветия окружающих улиц. Выхлопные газы смешаются с запахами лошадиного пота, жареных каштанов и свежей выпечки; гвалт стоит такой, что не слышно даже колокола Собора Богоматери.

На миг я даже замерла, позволяя себе насладиться ночным Лорнаком. Немного мрачным, влажным, пахнущим морской солью и мхом, будоражащим кровь и совершенно точно никогда не скучающим. Даже сейчас, казалось бы, среди ночи, когда сизые тучи тяжёлым одеялом укутали город, а на небе не видно ни звезды, Лорнак не спал. Из соседнего двора донёсся требовательный гудок автомёбиуса, середину площади с тихим металлическим лязгом убирал чистильщик, и из соседнего дома долетали обрывки ссоры влюблённых.

Я вдохнула полные лёгкие воздуха и продолжила дорогу, свернув на улицу Часовщиков. На лицо упали первые холодные капли начинающегося дождя. Я подняла ворот пальто и вновь сосредоточила внимание на фонарях. Крохотных огоньках, что тускло мерцают, отгоняя угрюмые призраки прошлого.

Свет. Тьма. Свет. Тьма.

Тени набегают как взмахи крыльев мотылька. Свет. Тьма. Монотонный стук усилившегося дождя убаюкивает сознание. Барабанная дробь заглушает шаги.

Свет. Непривычно яркий фонарь — бунтарь среди бесконечной ленты газовых близнецов — ослепляет. Я не могу прочесть таблицу с названием моста, но помню, что искомая таверна где-то рядом. Вода уже громко стучит о крыши экипажей, водосточные трубы, каменные парапеты и черепицу домов.

Тьма...

Крупная фигура сплетается из теней покосившегося дома. А за ней ещё одна и ещё. За несколько ударов сердца передо мной вырастает восемь грузных противников. По идентичным, еле заметным грязно-серым нашивкам на рукавах я понимаю, что это люди Тикуана Короткорукого. Морские бесы побрали бы этого противного плюгавого старикашку и его двух сыновей, что мнут себя королями пристани. Кстати, один из восьмёрки судя по отблеску фонаря как раз и являлся старшим сыном Тикуана. Я быстро переключилась на магическое зрение. К счастью, ни один из этой чудесной компании не являлся магом.