Мансур был значительно более опытным в деле общения с сарацинами. У Родимцева, напротив, опыта общения с ними и вовсе не имелось. Потому что Мансур прожил среди них всю жизнь, а Грегор Рокбюрн, на месте которого нечаянно оказался Григорий, встречался с сарацинами только в бою. Поэтому Родимцев и полагался на мнение оруженосца. Мансур же приехал к тому месту, где сдался в плен, именно из этого лагеря шейха Халеда. Следовательно, парень знал подходы к расположению противника гораздо лучше Григория.

Вообще-то разведка сарацинских позиций представлялась Грише делом опасным, потому что за любым поворотом их могли подстерегать вражеские засады. Родимцев решил для себя, что тогда уж лучше смерть, чем позорный плен. В любом случае, узнать точное расположение врага прежде, чем атаковать, им было необходимо. И, конечно, Григорий ругал себя, что не выслал разведку засветло, а теперь приходилось разведывать расположение противника самому. Но и ночь сулила определенные преимущества. Темнота достаточно надежно скрывала лазутчиков. В то же время, луна давала достаточно света, чтобы разглядеть сарацинский лагерь.

Григорий старался ступать осторожно вслед за Мансуром. Он почему-то доверял этому парню, хотя, при здравом рассуждении, Мансур был перебежчиком, а значит, мог совершить еще одно предательство, заведя христианского рыцаря, да еще и командира отряда тамплиеров, во вражескую ловушку. Вот только Григорий нутром чувствовал, что парень не сделает этого. Похоже, соплеменники насолили ему больше, нежели христиане. Впрочем, мама у этого полукровки тоже христианкой была. Может, все дело в этом, и парень просто решил отомстить за мать? Не зря же он в орденскую книгу сержантов Мишелем записался, как его назвала мама? Как бы там ни было, а Родимцев чувствовал, что оруженосец его не подведет.

— Если пройдем вокруг леса, то сможем выйти в тыл Халеду, — сказал Мансур.

— Ладно, пошли вокруг, — кивнул Григорий.

Если от скальной площадки на дороге, откуда они спустились, до водопоя расстояние по прямой не превышало километра, то путь вокруг горной котловины, заросшей лесом, оказался значительнее длиннее. Они блуждали не меньше часа, пока не вышли к ручью значительно ниже водопоя. От этого места они начали красться вдоль потока в направлении против его течения, не переходя ручей и оставаясь в лесу. Стараясь, чтобы их не заметили с дороги.

Вскоре они добрались до вражеского лагеря, который расположился между противоположным берегом ручья и дорогой. Сарацины не особо скрывались. Они запросто жгли костры недалеко от своих палаток и жарили на огне шашлыки. Запах паленой баранины наполнял воздух над всей округой. Вокруг лагеря ходили часовые с саблями наголо. А на дороге патрулировали конные разъезды. Подобраться к палаткам незамеченными было невозможно.

Впрочем, когда конные ускакали по дороге в восточном направлении, а пешие караульщики с саблями отошли подальше, перед ними образовалась брешь в охранении, которой тут же воспользовался Мансур.

— Узнаю, где Халед, — проговорил оруженосец и исчез в ночи, а Григорий остался сидеть за елкой и наблюдать.

Но, ничего не происходило. Только часовые время от времени проходили мимо, да проезжали иногда всадники. Родимцев уже начал нервничать, куда же подевался оруженосец, когда Мансур неожиданно появился. Парень рассказал, что все-таки нашел палатку самого Халеда. Она, действительно, располагалась с этой стороны лагеря через пять палаток. И, если незаметно подойти с отрядом с этого направления, то шейха можно попробовать захватить в его шатре без большого кровопролития.

Разведанное Мансуром, конечно, казалось весьма ценной информацией. Вот только с кручи по тому пути, которым они с оруженосцем пришли, боевых коней не провести. Лошади просто не пройдут по такому крутому спуску, упадут и сломают ноги. Если только самим вместе с бойцами подойти пешими. Но, тогда потом будет не оторваться от преследователей. Быстро обратно на крутой склон не заберешься. Так что задуманное представлялось весьма рискованным делом. И, в то же время, весьма заманчивым. Потому что без предводителя вражеское войско потеряет управление и не сможет сражаться.

Впрочем, просто наступать со стороны узкой дороги, спускающейся от перевала, тоже казалось не вполне разумным, потому что Мансур разведал там мощный сарацинский заслон. Чувствуя опасность с той стороны, враги перегородили дорогу целой баррикадой из стволов деревьев и камней, посадив там в засады арбалетчиков и выставив целую роту копейщиков. И потому, чтобы атаковать лагерь Халеда с той стороны, этот заслон надо будет сначала с дороги сбить. А это тоже совсем непросто сделать и вряд ли при наличии заграждения удастся эффектный удар тяжелой кавалерии. Если убрать преграду и получится, то только с большими потерями. Так что, возможно, атаковать пешими вокруг, а не конными прямо и с наскока, смысл имелся.

Но, если так, то нужно не дожидаться утра, а напасть на вражеский лагерь прямо сейчас, ночью. Пока светит луна, и неприятеля можно застать врасплох. Ведь большинство врагов спят, а кони их расседланы. Только Родимцев сомневался, пойдут ли на это его бойцы? Тамплиеры, конечно, привыкли рубиться при свете дня, а вовсе не были диверсантами, способными к внезапным ночным атакам. С другой стороны, если он хотел создать здесь армию нового типа, то нужно было с чего-то начинать. Почему бы и нет? И Григорий решил, что воспользуется шансом.

Пока они шли назад через ночной лес, Родимцев тихонько расспрашивал Мансура про расположение противника, уточняя множество деталей, которые успел заметить парень. А он оказался достаточно наблюдательным, да и слышал там много чего, пока ползал между палаток. Например, выяснил, что Халеда охраняют четверо телохранителей-нубийцев, один из которых всегда на посту.

Когда они вернулись к своему лагерю, Григорий намеревался разбудить знаменосца и капеллана, чтобы сообщить им результаты разведки и поделиться идеей внезапной атаки. Но, старые вояки не спали. Они преподнесли сюрприз. Пока Гриша с Мансуром ходили на разведку, тамплиеры поймали вражеского лазутчика в своем лагере и теперь допрашивали его возле костра. Это оказался сержант-перебежчик. Тоже из пуленов, как и Мансур. Только этот, наоборот, перебежал к мусульманам. Его поймали караульные и привели к командирам.

— Ну что, предатель, ты будешь говорить, или тебе поможет палач? — спросил знаменосец, при свете костра угрожающе глядя в лицо пойманного пулена.

— Не надо палача! Я все расскажу, только не мучайте меня! — с дрожью в голосе промямлил пойманный.

— Так говори же, вероотступник и клятвопреступник! Кто ты такой и что здесь делаешь? — приказал де Буланже.

— Я Эдгар из Рамлы, бывший сержант ордена Храма. Я сдался сарацинам в Сафеде и попал в рабство. Шейх Халед