с которым в последнее время не общался, и без привычной компании товарищей. Впрочем, если учесть, что заместитель старосты был без вещей, то, судя по всему, его верная гвардия просто расположилась где-то неподалеку, скрытая деревьями.

Свен кинул на Дитриха враждебный взгляд. Ле Ган за весь учебный год не перекинулся ни с кем из них больше чем парой слов, и теперь его внимание казалось явно не просто приятельским. Впрочем, аристократ это и сам понимал, выставив руки раскрытыми ладонями вперед.

— Прошу прощения за мое вторжение в вашу беседу. Просто я подумал, что начинать совместную поездку в Измененные Земли с ссоры не стоит, и коль ссору затеял староста, чей долг разбираться с такими происшествиями, то с его участием во всем этом должен разбираться я как его заместитель, — улыбнулся Дитрих.

— Работаешь значит в поте лица, — скрестил руки на груди Свен.

Дитрих еще раз улыбнулся. В его улыбке не было заискивания и не было веселости, только выдрессированное, идеально выверенное расположение. Внешнее расположение.

— Думаю, что несмотря на все бури вокруг, кто-то должен сохранять благоразумие и сдержанность. Если не получается у того, кто должен этим заниматься, то, значит, кто-то другой должен поднять упавшее знамя. Уверен, что вы со мной согласитесь, — смотрел при этом Дитрих почему-то на Альбу. — Что ж, я думаю, что инцидент исчерпан. Уверен, как только наш староста привыкнет к сегодняшним реалиям, он изменит свое поведение. Приношу извинение за испорченное утро и надеюсь, что этого больше не повторится. Но если что — я всегда рад помочь с решением проблем. Как-никак я тоже назначен заниматься именно этим в нашей группе, — Дитрих отвесил легкий поклон и отправился восвояси.

Теперь в спину уходящему аристократу смотрела уже Альба. И с самым явным непониманием.

— Все здесь? — декан Айвор, высокая, в коротких мужских бриджах, рубахе, сандалях и со здоровенным рюкзаком за плечами смотрелась сейчас даже более гармонично, чем в традиционном камзоле и штанах во время занятий.

Словно бы этот человек всю жизнь вот так вот ходил куда-то, неся с собой свой скарб.

Декан пересчитала их. Задержалась на тюках у ног Виолетты и ее подруг, прошлась глазами по обуви и багажу других девушек, и, недовольно покачав головой, вынесла вердикт:

— Все, у кого обувь с каблуками — переобувайтесь в ту обувь, у которой каблуков нет. Сейчас. Если здесь до посадочной площадки идти десять минут, то в Нижнем Выховце — почти час по старой мощенной дороге, по которой не ходят дилижансы. И нести на руках вас, подвернувших свои незаменимые ноги, никто не будет. И уникумы, не внявшие предостережению о необходимости брать столько вещей, сколько сможете нести сами, решайте, чем будете заниматься в ближайшие пять минут: искать носильщика или перемещать лишние вещи к ограде для их возвращения в общежития. Всем, кого это не устраивает — дилижанс в город через полтора часа, и до него вы успеваете забрать документы, Сюзанна уже на месте. Время пошло.

Когда после короткой паузы по ровному строгому взгляду декана стало ясно, что она не шутит, адепты начали спешно рыться в вещах и переговариваться друг с другом. Одна из подруг Виолетты, вздохнув, отнесла к ограде самый большой из своих чемоданов, а сама ле Труэль о чем-то договаривалась с Вольдемаром, отчаянно строя глазки.

— Радикально, — усмехнулся Жан.

— А ты хочешь понести что-нибудь? Или кого-нибудь? — Свен, окончательно успокоившийся, теперь был немного задумчив, но шанса поддеть приятеля не упустил.

— Больно надо, — отмахнулся Жан. — Просто у нас так, наверное, только ректор себя вести мог.

— В провинции больше за студентов держатся, — Свен пожал плечами, — вот и все. Я и раньше слышал, что в Зеленом в целом и правда не церемонятся ни с кем. По крайней мере из студентов. Нарушил требования преподавателя — на выход. Оспорить через комиссию можно, но там редко на сторону адепта становятся, из какого бы рода он не был.

Альба кинула взгляд на Дитриха, сейчас о чем-то переговаривавшегося со своими друзьями.

— А что он хотел?

— Ты не поняла? — искренне удивился Свен.

— Нет, — отрезала Альба.

Отлично. Да, может на родине ее никто и не ждет, но все равно прекрасная ситуация — все в курсе подоплеки происходящего, а она — нет.

— Я тоже ничего не поняла, — искренне заметила Амири.

Жан со Свеном переглянулись.

— Не всем быть аристократами и играть в аристократические игры, — не без злорадства констатировала Альба.

— Ой, да ладно тебе, — Свен подхватил рюкзак и взял руку в ножны с клинком.

Так же поступил и Жан. Все постепенно разбирали свои вещи, готовясь идти. Альба заметила, что только она и Амири носили сейчас мечи на поясе. Впрочем, клинок Свена был длиннее, и скорее всего просто мешал при ходьбе. Ведь и раньше многое оружие носили-то именно так…

— Вот видите — и обувь нужная нашлась, и проблему с вещами решили. Главное — мотивация, — декан не без улыбки окинула взглядом целую группу саквояжей и чемоданов, оставшихся около ограды. Судя по всему, избытка желающих нести чужие вещи не наблюдалось. — Все, берите все нужное и идем. Виверна ждет.

Айвор де Мар первой зашагала прочь от ворот университета.

Они вчетвером заняли место в хвосте образовавшейся колонны. Хотя бы из-за того, что Ганс сотоварищи шествие возглавлял.

— В общем все довольно просто, — Свен обернулся, и, удостоверившись, что никто не подслушает, объяснил: — Ван Хатены — робинисты до мозга костей, как и почивший архилич со своими товарищами. И, разумеется, их вечные враги во всем, таскисты, этим скандалом с Охотниками намеренны воспользоваться максимально. Уже пользуются. И Дитрих явно хочет привлечь под свои знамена тебя, Альба.

— Меня? Он ведь общался с тобой.

Свен хмыкнул.

— Некроманты служат лишь Смерти и Равновесию. Наши рода всегда идут собственным путем, и он это прекрасно знает. Жан, прости, но ты пока никому не интересен. Амири — от тебя многого ждут, но пока ты лишь условно-совершеннолетняя, и без участия родителей в любой затее с тобой не обойдется. Если их не привлечь, то на это укажут и раздуют попрание закона. А вот ты, Альба — Пришедшая, от вашего брата традиционно ждут много, и ты уже заявила о себе. Разумеется, существование в течении больше чем двух дюжин лет архилича с пособниками среди робинистов их противники используют по полной, — они свернули с дороги на какую-то лесную тропинку, и теперь Свену приходилось постоянно оборачиваться, что бы его слова были слышны Альбе и Амири, шедшим позади. — И тут поддержка любого начинания от талантливой юной Избранницы Магии, к которой отвратительный немертвый протянул свои жадные руки, но встретил отпор и был повержен, будет стоить немалого количества симпатий. А если речь пойдет о браке…

— Да вы достали уже с этим, — вспылила Альба. — Я вам что, разменная монета что ли?

Свен только плечами пожал.

— Для некоторых политиков — да. Поэтому мы и держимся подальше от всего этого.

Альбу передернуло от отвращения. Дитрих был ничем не лучше Ганса. Тот, когда почувствовал что сила не за ним, начал нападать. А этот действует тоньше, и в случае чего не оскорблять будет, а такое провернет, что закончится все чем-то похуже драки, и зачинщика никто и не найдет.

— Зато теперь понятно, что наш староста ядом плюется, — хмыкнул Жан. — Что б ему пусто было. Видать и правда его семейка в чем-то замазана была, и что-то они важное потеряли во всем этом расследовании.

— Да пусть бы и жизни потеряли, коль воспитали потомка с таким поганым ртом, — тут же вспыхнул Свен.

— Адепты, — раздался за их спинами негромкий голос Теора. Альба не подпрыгнула на месте только потому, что заметила менталиста за секунду до его слов. — Я прошу лично вас четверых воздержаться от любых конфликтов с ван Хатеном. И, в идеале, от любых контактов вообще и с ним, и с ле Ганом вне необходимых по учебе.

— Он оскорбил мою семью! — Свен едва не упал, в очередной раз развернувшись чтобы поговорить с идущими позади.

— Сожалею. Это был необдуманный и глупый поступок, и в любой другой ситуации я бы не стал вмешиваться в происходящее и позволил вашему сокурснику узнать все последствия своих слов. Но сейчас это приведет лишь к спирали насилия, меньше всего нужной в Измененных Землях. И не только в них.

— Если он что-то еще скажет, то я это молча терпеть не буду. У меня есть честь.

Альбе показалась, что в последних словах был намек на простую кровь магистра. Тот внешне никак не отреагировал, спокойно шагая рядом с ними. Но — только