Серена молчала, покорно принимая гнев Конрада, словно тростник, безропотно колышущийся под ветром.

— Похоже, что-то важное, раз Пентагон занялся расследованием. Что-то такое, о чем даже римское руководство мне не поведало.

— Страшно до потери пульса. — Конрад изображал невозмутимость, хотя тайные знаки не давали ему покоя с того самого момента, как он увидел обелиск. — Наверно, у нового папы ты не в таком фаворе, как у старого. Но если ты расшифруешь его святейшеству тайные знаки с могилы какого-то там американского генерала, то церковь узнает, что за приз ждет нас в конце пути, и ты снова станешь «Матерью Землей».

Серена поморщилась и ничего не ответила: намек был явно неприятен.

— Есть предложение, Конрад. Ты расшифруешь значение астрологических знаков и цифровой код, а я помогу тебе расколоть значение числа семьсот шестьдесят три.

— А не то?..

— А не то Макс Сиверс и Пентагон первыми узнают обо всех секретах твоего отца, и ты окажешься в опасности. И ты, и демократические основы государства.

— Демократические основы? — недоверчиво отозвался Конрад. — С чего ты взяла, что шифр имеет какое-то отношение к нашему жалкому подобию демократии?

— Что ж, позволь тогда хотя бы сохранить твое жалкое подобие жизни. Похоже, теперь тебя больше ничто не беспокоит. — Она протянула ему визитку, скромный белый кусочек картона с десятью цифрами телефонного номера. — Об этом номере не знает никто, Конрад.

Мысль о том, что у него наконец-то появился телефон Серены, грела душу, пожалуй, больше, чем загадка шифра на отцовской могиле.

— Позвони мне, если что-нибудь откопаешь.

Конрад только сейчас заметил, что лимузин остановился на Эн-стрит, у дома 3040, где жила Брук. Серена знала и об этом адресе, и о Брук. Черт знает, что ей еще известно.

— Как жаль, что госпожа Скарборо не смогла быть на похоронах, — сказала Серена.

— Я не собираюсь жить монахом только потому, что ты стала монахиней. — Он шагнул под дождь, разозленный собственными оправданиями, в ярости оттого, что ее мнение ему не безразлично.

— Прости, Конрад, — сказала она через приспущенное стекло. Капля дождя, словно слезинка, упала ей на щеку. — Я оказалась нужна Богу. А теперь Ему нужен ты.

Она подняла стекло и дала знак водителю.

Провожая лимузин глазами, Конрад заметил, как черный джип медленно повернул и припарковался напротив. За тонированными стеклами никого не было видно.

Конрад в два прыжка преодолел ступеньки к дому Брук и открыл дверь. Ключ он получил задолго до того, как согласился переехать — гораздо раньше, чем осознал, что с Сереной у них все кончено.

В прихожей Конрад швырнул плащ на скамеечку и отключил сигнализацию. Голова была занята книгой, ждавшей в кабинете, поэтому он рассеянно нажал не те кнопки — пришлось сбросить цифры и ввести правильный код. Интересно, какую еще слежку, кроме черного джипа, приставило Министерство обороны. Скорее всего видеонаблюдения нет, только подслушивающая аппаратура, да и то лишь направленным микрофоном из джипа. Дома «жучков» точно нет: отец Брук, сенатор Джозеф Скарборо, страшен в гневе. Паккард не стал бы рисковать: Скарборо входил в комитет сената по разведке и расследовал добрую половину тайных операций. Хотя, с другой стороны, о человеке, с которым жила его дочь, Скарборо был куда худшего мнения, чем о министре обороны.

— Ни одна женщина не находила так много в столь ничтожном субъекте, — как-то заметил сенатор. Он бы ни перед чем не остановился, чтобы прекратить эти отношения.

Конрад вошел в кабинет Брук и положил погребальный флаг на камин. На третьей полке в книжном шкафу стояла потрепанная коричневая книжка в твердом переплете. На корешке золотом вытиснено: Марк Твен, «Приключения Тома Сойера». Отец вручил книгу Конраду, когда сыну исполнилось десять лет, и она оставалась единственным подарком отца, если не считать горя и страданий.

Конрад взял ручку и блокнот. На обложке значилось: «Брук Скарборо: звезда Фокс-спортс». Ручка, блокнот и «Том Сойер» шлепнулись на журнальный столик в гостиной. На кухне он разогрел вчерашний обед из «Кафе Милано» и устроился на диване в гостиной с «Томом Сойером», тарелкой спагетти и бутылкой пива «Сэм Адамс».

Из блокнота Брук он выдрал три листа.

На первом листе Конрад аккуратно вывел число 763 с обратной стороны отцовского надгробия. Ни малейшего предположения, что это такое, пока не было.

На второй лист он выписал названия созвездий с восточной стороны обелиска:

Волопас

Лев

Дева

Напротив каждого созвездия он поставил название «альфы», или главной звезды. Как правило, это ярчайшие для невооруженного глаза звезды:

Волопас — Арктур

Лев — Регул

Дева — Спика

Теоретически у каждой «альфы» есть соответствующая точка на Земле. В таких местах, как Гиза или Теотихуакан, древние возводили пирамиды и зиккураты под определенными, важными звездами. Как следствие возникал город, отражавший космический порядок на Земле, что символизировало стремление к гармонии человека и богов. Практически же это был ключ к некой карте сокровищ, к городу, известному лишь своим создателям.

Конрад быстренько набросал схему взаиморасположения альфа-звезд по памяти. Получился треугольник:

«Бессмыслица какая-то», — подумал он.

И в египетских пирамидах, и на Дороге мертвых в Южной Америке все было просто: каждый указатель на Земле, связанный со звездой, вел к другому указателю и так далее, то есть если следовать указаниям звезд, то придешь к определенной цели. Обычно это был какой-нибудь памятник или гробница, истинное значение которой предстояло раскрыть на месте, а заодно добыть сокровища или тайные знания.

Увы, этот треугольник «картой» никак не назовешь: замкнутая фигура не указывала направления. Да, решение головоломки требовало времени.

И наконец, на третий лист был записан числовой код — пять цепочек цифр, засевших в памяти:

155.1.6

142.8.1

48.7.5

111.2.8

54.3.4

Ага, наконец какая-то зацепка!

Посмотрев внимательнее, Конрад решил, что это «книжный код» — каждая цепочка из трех чисел скрывала слово. Первое число обозначало страницу в книге, второе — строку на странице, а третье — слово в этой строке. Значит, пять цепочек цифр скрывали пять слов или фразу — некое послание, в котором содержался ключ к разгадке звездных координат. Сложность «книжного кода» в том, что расколоть его невозможно, если у адресата нет книги-ключа, причем того же издания, что и у адресанта.