«Я хочу узнать, чему можно научиться. Я хочу узнать, чтоможно увидеть! И вот я пришел к вам, к Дочери Тысячелетий, к вампиру, испившемукрови самой царицы Акаши, к вам, пережившей две тысячи лет! И я прошу вас,Пандора, пожалуйста, напишите мне что-нибудь, напишите свою историю, напишитечто хотите».

Я долгое время не давала никакого ответа. Потом решительнозаявила, что не могу. Но что-то во мне шевельнулось. Я услышала и увидела спорыи речи давно ушедших веков, увидела, как поднятая свеча поэта осветила теэпохи, которые были любимы мною и потому хорошо мне известны. Другие эпохи небыли мне знакомы – я странствовала в неведении, как дух.

Да, мне было что написать. Было. Но в тот момент я не моглав этом признаться.

Ты страдал, вспоминая об Армане и о том, как он ушел наутреннее солнце. Ты оплакивал Армана.

«Существовала ли между вами связь? – спросил ты. –Простите мою дерзость, но я имею в виду тот факт, что оба вы получили ТемныйДар от Мариуса, и меня интересует, появилась ли между вами связь, когда вывстретились? Я знаю, что о ревности не может быть и речи, это я чувствую. Возникниу меня хотя бы малейшее подозрение, что я причиню вам боль, я не стал быупоминать даже имени Армана. Но я ничего не ощущаю – тишина. Связи не было?»

«Связь только в скорби. Он ушел на солнце. А скорбь – самаяпростая и надежная связь».

Ты тихо засмеялся.

«Что мне сделать, чтобы вы обдумали мою просьбу? Сжальтесьнадо мной, Прекрасная Дама, вверьте мне свою песнь».

Я милостиво улыбнулась, но решила, что это невозможно.

«Слишком уж она нестройная, дорогой мой, – сказалая. – Слишком…»

Я закрыла глаза.

Я хотела сказать, что спеть эту песнь будет слишком больно.

Внезапно ты поднял глаза к потолку. Ты изменился в лице. И,казалось, намеренно старался сделать вид, что вошел в транс. Ты медленноповернул голову. Ты поднял палец, держа ладонь у самого стола, потом твоя рукаупала.

«Что такое, Дэвид? – спросила я. – Что ты видишь?»

«Духов, Пандора, призраков».

Ты вздрогнул, словно пытаясь избавить от них свой разум.

«Неслыханно! – воскликнула я, уверенная тем не менее,что ты говоришь правду. – Темный Дар забирает у нас эту силу. Даже древниеведьмы, Маарет и Мекаре, говорили, что, получив кровь Акаши и став вампирами,они больше не видели и не слышали духов. Ты посетил их недавно. Ты рассказал имоб этой способности?»

Ты кивнул. Очевидно, уважение к древнейшим не позволило тебесказать, что они лишены этого дара. Но я знала, что они не видят духов. Япрочла об этом в твоих мыслях, но узнала еще раньше, когда встретилась вдревними близнецами, сразившими Царицу Проклятых.

«Я могу видеть духов, Пандора, – сказал ты необычайновзволнованно. – Если постараться, я вижу их повсюду, а иногда, если онитого пожелают, в самых неожиданных местах. Лестат же видел призрак Роджера –своей жертвы, о которой шла речь в „Мемнохе-дьяволе“».

«Но то было исключение, вызванное волной любви, затопившейдушу того человека и позволившей ему бросить вызов смерти или отсрочитьокончательный уход собственной души, – этого нам не понять».

«Я вижу духов, но я пришел сюда не для того, чтобы пугатьвас или перекладывать на вас свое бремя».

«Ты должен рассказать мне все в деталях, – попросилая. – Что именно ты только что увидел?»

«Это был слабый дух. Он не причинит никому вреда. Один изтех несчастных смертных, которые не понимают, что умерли. Они витают ватмосфере, окружающей планету. Их называют „земными“ духами. Но, Пандора,помимо этого я обладаю и другими достойными пристального внимания свойствами.

Очевидно, – продолжил ты, – в каждом векепоявляется новый вид вампиров, или же, скажем, ход нашего развития с самогоначала был определен не яснее, чем у людей. Как-нибудь я, возможно, поведаю вамобо всем, что вижу. Расскажу о духах, невидимых мне, пока я был смертным,расскажу о тайне, доверенной мне Арманом, – о том, что каждый раз, когдаон лишал человека жизни, он видел краски – перед его глазами душа покидала теловолнами лучащегося цвета».

«Никогда ни о чем подобном не слышала!»

«Нечто такое вижу и я».

Мне было ясно, что тебе слишком больно говорить об Армане.

«Но почему Арман поверил в легенду о Покрывале? –спросила я и неожиданно удивилась собственной страстности. – Зачем он ушелна солнце? Что именно в том же роде смогло разрушить разум и волю Лестата?Вероника. А они знали, что само ее имя означает vera ikon, что такого человеканикогда не существовало, что ее невозможно было бы встретить, вернувшись вдревний Иерусалим в день, когда Христос нес свой крест? Она не более чемвыдумка священнослужителей. Разве они этого не знали?»

Наверное, я в тот момент схватила оба блокнота, так как,опустив взгляд, вдруг обнаружила их в своих руках. Точнее, я прижимала их кгруди и внимательно смотрела на одну из ручек.

«Разум, – прошептала я. – О драгоценный разум! Исознание, пребывающее в вакууме. – Я покачала головой и улыбнулась тебекак можно доброжелательнее. – Вампиры, беседующие с духами! Люди,переходящие из тела в тело!

Вошедший в моду и быстро распространяющийся в нынешнее времякульт ангелов, поклонение которому расцветает повсюду, – продолжала я сдоселе незнакомой мне самой энергией. – Люди поднимаются с операционныхстолов, чтобы рассказать о жизни после смерти, о туннеле, о всепоглощающейлюбви! О, тебя создали в благоприятное время! Не знаю, что и подумать!»

Мои слова, а точнее, то, как они буквально вырывались изменя, явно произвели на тебя впечатление. На меня тоже.

«Я только начал, – сказал ты, – и собираюсь вравной степени общаться с блистательными Детьми Тысячелетий и с уличнымипредсказателями судьбы, раскладывающими карты Таро. Я стремлюсь заглянуть вхрустальные шары и темные зеркала. Я буду искать среди тех, кем пренебрегаютостальные, считая их безумцами, или среди нас – среди тех, кто, подобно вам, несчитает возможным поделиться с другими всем, что довелось увидеть! Дело ведьименно в этом – не правда ли? Но я прошу вас поделиться этим со мной. Япокончил с заурядной человеческой душой, я покончил с наукой и психологией, смикроскопами и, возможно, даже с нацеленными на звезды телескопами».

Ты меня заворожил. Ты говорил так убежденно. При взгляде натебя лицо у меня вспыхнуло от нахлынувших чувств. Кажется, я даже раскрыла ротот удивления.