— Он назвал меня шлюхой. Как относиться к этому проще, не подскажете?

Эрик устало откинулся на спинку скамьи. По зеленоватой поверхности пруда величаво скользили лебеди. Вот уж у кого нет никаких проблем — живи, кушай, размножайся, храни царственную осанку. А ему досталась гордая, строптивая и упрямая подопытная, и поди знай, как ее обуздать. Впрочем, кто говорил, что будет легко? Заказчик как-то обмолвился, что хочет применить артефакт на особе невероятной силы духа — значит, придется работать так, чтоб уметь обойти любой характер и темперамент.

— Допустим, понимать, что на самом деле вы не шлюха, — произнес Эрик, провел по лицу ладонями и добавил: — Брюн, как же мне с вами не повезло. Вы такая непокорная, вы все делаете поперек.

Брюн рассмеялась — и смех ее был демонстративным и горьким.

— Так отпустите меня домой. Я буду очень рада избавиться от вашего общества.

— Не сомневаюсь, — сказал Эрик. — Но мой артефакт должен будет сработать на человеке, которого вы не превзойдете в упрямстве и дерзости. Значит, надо как-то победить вас. Понять, что именно в вас не дает нормально работать.

Некоторое время Брюн молчала, глядя на лебедей. Потом спросила:

— Вы действительно хотели, чтоб я застрелила вашего слугу?

Глаза жгло, словно Брюн швырнула горсть песку. Чувство падения было отчетливым и тяжелым: вот ты сорвался со своей вершины и рухнул на камни. И снова надо подниматься, снова лезть, срывая ногти о камни, чтоб, возможно, вновь сорваться у самой вершины.

— Вы должны были послушно нажать на курок, — горько усмехнулся Эрик. — Но вы не стали. Значит, в моих расчетах есть ошибка, и я не знаю, где она.

— И вас это расстраивает, — презрительно откликнулась Брюн. — Марионетка не слушается, а вы не знаете, за какую ниточку дернуть.

Наверно, папаша Шульц не нарадуется, что сбыл эту девчонку с рук. Эрик был уверен, что Брюн доводила все свое семейство до истерик и беспамятства таким стремлением рубить правду-матку.

— Почему вы упираетесь? — спросил Эрик, чувствуя, что вот-вот сорвется, и это не кончится ничем хорошим. — Почему вы не такая, какой должны быть?

В глазах Брюн вспыхнули злые огоньки. Казалось, она готова была броситься и располосовать Эрику физиономию.

— Вот как? И какой же я должна быть?

— Послушной, — вздохнул Эрик. — Готовой к общей работе. Я не прошу вас быть моим другом, Брюн. Я хочу, чтоб мы спокойно делали одно дело. Мне казалось, вы это поняли.

Он не мог сказать точно, но казалось, девчонку проняло. Маленькие кулачки разжались, Брюн положила руки на колени и сказала:

— Тогда и вы ведите себя, как подобает джентльмену. И не говорите при мне про веселые дома и тамошние затеи! И скажите своему брату, чтобы он…

Вот оно что. Альберт смотрел на Брюн и видел заурядную провинциальную кокетку, которая притворяется невинной, но Брюн, похоже, изрядно задела вся вольная обстановка и привычки их дома. Конечно, Берт вряд ли будет сдерживаться — с учетом его проблем.

— Он вас обидел, я понимаю, — Эрик прикрыл глаза. Если бы не те трудности, с которыми он сталкивался при поиске новых подопытных, невыносимая Брюн сегодня же вернулась бы домой. Но попробуй найди невинную девушку благородных кровей, с которой ее родственники расстанутся вот так, за здорово живешь.

— Я не шлюха, — твердо сказала Брюн. — И не собираюсь ей становиться по вашей воле.

Эрик вспомнил, как вчера она умоляла его не останавливаться, и подумал, что Альберт в чем-то может быть прав.

— Я не сомневаюсь, — ответил он и поднялся со скамьи. — Сейчас я собираюсь отправиться в Кнатхолм, пополнить свои артефакторские запасы. Составьте мне компанию.

Брюн устало вздохнула и встала. Что там любят девочки из приличных семей, младшие дочери, которым все доставалось по остаточному принципу? Цацки, тряпки?

— Заодно обновим ваш гардероб, — добавил Эрик. — Ненавижу розовый цвет.

Брюн задумчиво разгладила какую-то складку на платье и ответила:

— Я тоже его не сильно люблю.

— Великолепно, миледи! Просто великолепно!

Брюн никогда не одевалась в магазинах готового платья. Мать считала их прибежищем дурного вкуса и говорила, что настоящие леди ходят только к портнихам. Но сейчас, глядя на свое отражение в зеркале и слушая похвалы продавца, который подкалывал кружево, Брюн думала, что матушка была неправа.

Не надо донашивать платья за сестрами. Можно быть красивой.

— Превосходно! — продавец закончил с кружевом, выпрямился и еще раз окинул Брюн довольным взглядом. — Уверен, вашему супругу тоже понравится.

Эрик привел Брюн в магазин, оставил на кассе пачку ассигнаций и ушел по делам, объяснив, как нужно одеть юную леди. Конечно, его приняли за мужа Брюн, кем еще он может быть?

«Ужасно, — подумала Брюн, глядя на свое отражение. Девушка в зеркале словно сошла со страниц модного журнала. — Это просто ужасно».

— Благодарю вас, — промолвила она. Помощницы продавца упаковали ее старое платье, а продавец с поклоном вручил ей чуть ли не дюжину бумажных пакетов с золотой эмблемой магазина. Дорожный костюм, несколько домашних платьев, наряд на выход и пять комплектов дорогого белья — Брюн подумала, что еще ни разу в жизни не была одета настолько хорошо.

Похоже, Эрик решил ее подкупить — или загладить свою вину.

Отправив посыльного с покупками в «Золотого льва», где Эрик снял номер, Брюн около часа просто гуляла по городу, рассматривая витрины и заглядывая в сувенирные лавочки с забавными игрушками. Она никогда раньше не гуляла так, в одиночестве — ее всегда сопровождали либо сестры, либо матушка, либо кто-то из горничных, ведь порядочные девушки не гуляют одни — и теперь чувствовала не растерянность, а радость и свободу. Потом она свернула в какой-то проулок, спустилась по лестнице между домов и вышла на залитую солнцем набережную, где под полосатыми зонтиками открытых кафе сидели отдыхающие. Эрик сидел за одним из столиков, читал газету, и Брюн разочарованно поняла, что ее сюда привела чужая воля.

— Добрый день, — Эрик сложил газету и небрежно бросил на стол, рядом с нетронутой тарелкой запеченной рыбы. — Как ваши покупки?

Брюн села, равнодушно скользнула взглядом по передовице — «Министр инквизиции требует реформирования…» — и ответила:

— Спасибо. Отправила все в гостиницу. А ваши?

Эрик улыбнулся. Ковырнул вилкой кусок рыбы, но есть не стал. Брюн подумала, что если бы все сложилось иначе, он бы ей нравился. Интересный человек, искренне увлеченный собственным делом. Но она смотрела на него, видела бесчувственного мучителя и ощущала только отвращение.

— Что-то купил, что-то заказал, — улыбнулся Эрик, — но основная часть будет только завтра. Так что сегодня мы ночуем в Кнатхольме.