— Старикашку выберешь? — насупился визитер.

— Уйди, — отмахнулась. — Если так плохо обо мне думаешь — тем более не пойду за тебя.

— Но ведь Хьесет тебе такие дары принес. Все об этом только и судачат.

— Я вернула их.

— Ну, ты гордячка! — восхищенно выпалил он. — И верно вы с Тиасой — родня.

— Уйди, Фаск. Некогда мне, — отвернулась, показывая, что разговор окончен. — Да и отец потеряет тебя, опять ворчать будет, что слоняешься не пойми где.

— Не, он знает, что у тебя.

— И не против?

— Неа, — надоедливый «жених» широко улыбнулся, демонстрируя кривущие зубы.

«Интересно, когда целуется, не мешают?» — отстраненно подумала. В последнее время я часто размышляла о всякой ерунде, потому что было ужасно, просто невыносимо скучно. Ни телека, ни книг, ни интернета.

— Неужели я тебе совсем не нравлюсь?

— Фаск, будь честным, — повернулась к нему. — Ты ко мне не испытываешь симпатии. Если только к моему умению продавать плетенки. Но жадность, расчетливость и любовь — разные по сути чувства.

— Как красиво говоришь! — заметил он. — И еще не глупая. И красивая. Соглашайся, а?

— А куда спешить? Если чувства есть — они только окрепнут, — хмыкнула. Фаск стоял бы еще долго, но если соседи заметят его в чужом дворе — оскандалится, поэтому нехотя стал спускаться вниз.

— Я скоро вернусь! — крикнул напоследок. — Приду за тобой!

— Угу, жду не дождусь встречи, — пробурчала под нос. Хватало, что по вечерам повадился сидеть у ворот и караулить меня. Правда была и польза от его бдений. Стоило появиться сыночку Тодвана, мой «телохранитель» показывал ему кулак, и «юный жених» убегал, сверкая пятками.

Но из-за этого у меня появился враг — влюбленная в Фаска Мунка. Неказистая, с проблемной кожей, молчаливая. Я ее жалела, но ровно до тех пор, пока она не сделала мне подножку. Я растянулась на улице, ободрала колени. Однако если она хотела опозорить меня — не вышло. Потом несколько дней в округе только и ходили разговоры о моих маленьких ножках с розовыми пяточками, что только добавило мне популярности.

Не дожидаясь, пока снова объявится кавалер, мы с Тиасой вышли на улицу и поспешили скрыться в толпе. Свернув за второй поворот, расслабились, купили сладких орешков в меду и стали ходить от одних музыкантов к другим, смотреть выступления акробатов, жонглеров и ряженых.

— Возьми! — неожиданно протянула она небольшой яркий мешочек. — Если потеряешься, купи сладостей, чтобы не плакать, а потом спроси, как дойти до мастерского округа, и возвращайся.

— Я буду рядом с тобой держаться.

— До первой толпы? Я бы тебя за руку взяла, но ты такая хлипкая, что боюсь ее оторвать. Поэтому держи, — подруга всегда рассуждала здраво, взвешенно, не истерила, чем очень мне нравилась.

Мы гуляли, петляя по путаным переулкам, украшенным флагами, цветными лентами и статуями драконов. На улицах танцевали люди, в тавернах и питейных пили и пели песни.

— Думала: горожане молиться будут, а все веселятся, будто большой праздник, — озадаченно заметила я.

— А ты бы хотела, чтобы все плакали? Мы, простые люди всегда исправно платили златокрылый налог и относились с уважением к небесным защитникам, поэтому и вины не испытываем. Это тизары, — она скривила недовольное лицо, — деньги наши растратили. Вот пускай сами слезами и орошают храм, чтобы вернулись драконы. Но не стоит об этом.

— Знаю, знаю! — отмахнулась я. — Не глупая.

Ближе к площади дома становились выше, роскошнее, монументальней. Все чаще встречались драконьи скульптуры, иногда позолоченные. Грозные, гордые ящеры с великолепными крыльями и мудрыми глазами даже меня покорили.

— А они разумные? — спросила шепотом.

— Угу, — гордо кивнула подруга, пытаясь разгрызть орешек, попавшийся со скорлупкой.

— А откуда они появились?

— Пах послал.

— А всем или только нам?

После моего вопроса Тиаса чуть не подавилась.

— Конечно, только нам! У апатов есть большие змеи, но они просто змеи, не прирученные и тупые. Иногда своих пожирают, — впервые она злорадно улыбнулась.

Вопросов было еще много, но мы вышли на широкую улицу, затейливо вымощенную розово-серой брусчаткой, и я разинула рот от восхищения.

— Ты еще не видела господские имения за городом. Вот где роскошь! — похлопала меня по плечу смеющаяся Тиаса. — И дворец тизара. И храм! Но ничего, уже скоро увидишь, только смотри, язык не проглоти.

Город находился на скале, поэтому ступеньки располагались в самых неожиданных местах. Если ночью идти без света, не зная дороги — не мудрено свернуть шею. Вот так сворачиваешь за угол здания, а там крутые ступеньки. Однако они придавали Лагсарну некоторую примечательность, как и красные черепичные крыши, белые стены с цветными фресками и изумрудная зелень.

Главную площадь я представляла огромной и великолепной, но все же не такой ослепительной. Ее размер был поистине грандиозным. Богато украшенные здания по периметру, деревья, аллея из драконьих статуй — направляли взгляд на нескончаемую, блестящую на солнце лестницу, вымощенную перламутровым камнем и устремляющуюся высоко в гору. А там, на скале высился огромный храм. Колонны-колоссы стояли полукругом и держали крышу, на которой застыл золотой дракон.

— Он как живой! — восхитилась я.

— Если бы увидела живого, поняла бы разницу, — заметила подруга.

— А ты их видела?

— В детстве. Они садились на каменные помосты и с высоты взирали на город. — Тис, а если они летали… м…иногда… гадили?

— Тупица ты, Глена! — нахмурилась она. — Неужели думаешь, что такие величественные златокрылы опустились бы до этого! — настроение у нее испортилось.

— ну, я же их не видела.

— Ладно, пошли туда, — она махнула рукой в сторону небольшого помоста, где, шутя, народ выбирал драконью невесту. Под смех толпы по грубо сколоченным деревянным ступенькам поднимались худышки, толстушки и даже старушки. И каждую народ встречал хохотом. А человек в маске дракона и накидке нагло хватал каждую за задницу, пытаясь оценить на мягкость. За это, когда конкурсантки спускались с другой стороны помоста, им давали по лакомству.

Зрители смеялись, хлопали, кричали, а я вздыхала. Мне, познавшей кинематограф и 30, куда деваться? Я такая и в здешнем цирке смеяться не буду.

— О! Вот ты где? — вдруг раздалось за спиной, и влажная рука легла на бедро.

Шипя, как злющая кошка, я обернулась к пьяненькому Фаску.

— Руки убери!

— Да не убудет! — шепнул он томно на ухо и прижался ко мне со спины. — О, как от тебя пахнет! М-м! — втянул носом воздух. — Так бы и укусил за бочок!