— Насчет женитьбы ничего не знаю, он никого больше сюда не приводил. Может, на стороне с кем и встречался, только нечасто. Вообще, Мишаня, конечно, взялся за ум. Раньше в выходные мог пить беспробудно, а тут вдруг с алкоголем завязал. Нет, не совсем, конечно, но запоев уже не было. Телевизор стал по вечерам смотреть, а прежде даже не включал месяцами, приходил пьяный и сразу спать ложился. Питаться стал лучше, одежду новую покупать… К стирке Мишаня совсем не приучен был, для него проще было выкинуть грязную одежку и надеть новую, чем постирать.

— Весь в отца… — вздохнула я для пущей важности.

— Тогда понятно, — кивнула моя собеседница. — Валюш, ты спрашивала, с чего вдруг Мишаня решил свою комнату продать… Ты только не подумай, что мы с Васей его вынудили съехать. Нет, он сам предложил купить у него вторую половину квартиры. Для нас так неожиданно было! Мы стали срочно деньги искать. Пришлось кредит в банке взять на неотложные нужды. Иначе бы Мишаня кому-нибудь другому свое жилье предложил, и мы по-прежнему жили бы в коммуналке. А ведь так хотелось отдельную квартиру. Тем более Данилка уже подрос.

— Скажите, а вы за сколько, если, конечно, не секрет, у Мишки его половину купили?

— Да за столько же, сколько и твою, — ответила хозяйка. — Сначала он на сто тысяч больше просил, но мы и так в долги залезли, кредит на кредит взяли…

— Понятно. Ума не приложу, где Мишка теперь обосновался, — стала я подводить разговор к концу.

— Валюш, а ты в адресно-справочное бюро не обращалась?

— Ой, как-то не догадалась! Пожалуй, так и сделаю.

Едва я сказала это, как услышала лязг открывающегося замка.

— Ну вот, мои с прогулки вернулись, — обрадовалась женщина и рванула в прихожую встречать сына и мужа.

Я не могла разделить ее радость — моя легенда была на грани провала, потому что Василий знал в лицо настоящую Валентину, поскольку занимался оформлением купли-продажи жилплощади.

— Нагулялись? — спрашивала в коридоре мамаша.

— Мамочка, а я на колесе обозрения катался! — похвалился ребенок. — Оттуда весь город видно, даже наш дом!

— Здорово. Данечка, а тебе не страшно было?

— Нет, я ведь уже взрослый мужчина. А еще мы уточек хлебом кормили…

— Света, у нас что, гости? — поинтересовался Василий, вероятно, увидев у порога чужую обувь.

— Это Валентина, сестра Мишани, — тут же сдала меня хозяйка. — Пришла узнать, нет ли у нас его адреса.

После ее слов оставаться на кухне было уже неприлично, и я вышла в прихожую.

— Здравствуйте, Василий! Ой, как Данилка вырос! Я его совсем крошечного помню, — скороговоркой выпалила я, сунула ноги в босоножки и подошла к двери. — Чужие дети так быстро растут.

— Девушка, а вы… — Хозяин явно не признал во мне сестру Степанова, у которой лет семь назад приобрел половину этой квартиры. — Вы что, уже уходите? Но…

— Да, мне пора, я со Светланой обо всем поговорила. До свидания!

И я шмыгнула за дверь. Быстро сбежав по лестнице вниз, вышла из подъезда и спокойной походкой направилась к арке.

— Ты все слесаря ищешь? — встретился мне по дороге тот мужик, у которого я спрашивала о Михаиле. — Ну как, успешно?

— Нет, видать, придется до понедельника ждать, чтобы вызвать участкового сантехника.

— Ну, жди, жди.

Я дошла до своего «Мини Купера», огляделась по сторонам, села в машину, сняла парик, причесалась и поехала домой. Нельзя сказать, что общение с бывшими соседями Степанова убедило меня в причастности Михаила к убийству богатенькой старушки. Но штрихи к его психологическому портрету были добавлены.

Итак, когда парню стукнуло восемнадцать, у него умерли родители. Вскоре после этого Михаила забрали в армию. Его сестра Валентина тем временем вышла замуж и продала свою половину квартиры посторонним людям, сделав младшего брата заложником коммуналки. Степанов отслужил срочную, вернулся домой и сошелся с девушкой по имени Лариса. Ее родители не одобрили их гражданский брак и примерно через полгода со скандалом забрали дочь домой. Расставшись по злой воле рока с любимой девушкой, Степанов запил и стал опускаться на дно.

Если верить Светлане, то Степанов после суда изменился к лучшему. Стал вести более или менее трезвый образ жизни, начал лучше питаться и даже больше внимания уделять своему внешнему виду. А местный пьянчужка заметил, что Мишка перешел на более качественные спиртные напитки. Но все это Степанов мог себе позволить и на зарплату слесаря-сантехника, тем более что у представителей данной профессии частенько случается побочный заработок.

Далее. Решение Михаила поменять место жительства само по себе не криминально. Но тут возникает вопрос, где он взял средства на то, чтобы купить квартиру в областном центре. Богатство обрушилось на него внезапно, как ливень в летний день, поэтому сразу приходит на ум, что все-таки именно Степанов на пару с кем-то ограбил Голубеву, после суда два года тщательно маскировался, а потом решил, что пришло время тратить награбленное на полную катушку. На всякий случай Михаил уехал из Горовска, но не слишком далеко. Неужели он не понимал, что в областном центре велика вероятность встретить старых знакомых? Или его это не слишком смущало?

Я еще немного подумала и решила, что рано вешать на Степанова ярлык убийцы и грабителя, надо разбираться с ним дальше.

* * *

В понедельник я поехала в областной центр. Дорога туда заняла около двух часов. Сначала я нашла ЖЭК, в котором теперь трудился Михаил, и выяснила, что мастер Степанов занимает отдельный кабинет, на двери которого висит листок с графиком приема граждан. Карьерный рост был налицо. Сидеть в кабинете и давать указания слесарям — это совсем не то, что лазить в канализационные люки и чистить забившиеся унитазы. Оказывается, у Мишани были скрытые амбиции, которые он неожиданно для всех смог удовлетворить.

Потоптавшись в коридоре ЖЭКа, я вышла на улицу. Общаться с мастером коммунального хозяйства было пока рано. Я лишь убедилась, что он на рабочем месте, и поехала искать место его проживания. Надо сказать, квартиру Степанов купил далековато от работы, практически в другом конце города, в районе новостроек. Так что машина ему была просто необходима.

Я стояла около четырнадцатиэтажного красавца-дома с домофоном на подъездной двери и думала о том, что мне делать дальше.

— Чего ждем? — обратилась ко мне бабуля, подошедшая к парадному. — Думаешь, я тебя внутрь пущу? Как бы не так! Много вас тут ходит…

— Да я и не прошу, — скромно ответила я и даже отошла в сторонку.

— А чего тогда стоишь здесь? Ждешь кого? — не унималась старушка.

Меня вдруг осенила одна идея, и я спросила:

— Скажите, а вы Михаила Александровича из сто четырнадцатой квартиры случайно не знаете?

— Из сто четырнадцатой, говоришь? — Старушка задумалась. — В лицо, наверное, знаю, а кто он таков, без понятия. А тебя что интересует?