Большими пальцами рук я отщелкнул предохранители. Гранаты взорвутся, коснувшись поверхности. В радиусе двадцати метров выгорит все живое. И неживое тоже.

Ноэль, как чувствуя, вела дигу так, чтоб мне удобно бросать. Высота не более ста метров. Теперь главное рассчитать упреждение…

Первый цилиндр пошел вниз, следом устремился второй. Еле заметные в фоне костров, они упали практически одновременно. Первый — с недолетом, а вот второй угодил точно в круг. Мастерство не пропьешь, хоть мы и старались…

Внизу пыхнуло так, что осветился небосвод. Дига заревела и замахала крыльями, стремясь в высоту. Меня качнуло в седле.

— Что это было, мэтр?! — повернулась ко мне Ноэль.

— И пролил Господь на них дождем серу и огонь с неба, и ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всех жителей городов сих, и все произрастания земли, — процитировал я.

— Магия! — кивнула Ноэль.

— Можно сказать и так, — не стал спорить я. — Куда летим?

— Неподалеку есть место… Там нет людей, но много дичи. Чистая вода в ручье и маленькое озеро. Можно переждать несколько дней.

В ее голосе звучали просительные нотки. Ну, да, я обещал ей нос. С другой стороны, предложение дельное. Надо придти в себя, подумать, что делать дальше.

— Выпивка там найдется? — поинтересовался я.

— Будет! — заверила Ноэль.

— Тогда летим! — сказал я.

— Продолжай! — велел Этон.

— Среди нас были женщины и дети, — заторопился Слай, — они замедляли движение, поэтому к перевалу мы добрались лишь с рассветом. Я велел жителям взять тяжелораненых воинов и идти в долину, а оставшимся приказал готовиться к бою. Следовало задержать погоню.

Шут загремел колокольчиком. Этон бросил в его сторону недовольный взгляд.

— Однако погони не было, — продолжил Слай. — Мы простояли до полудня, после чего я решил послать в Ремс разведку.

— Почему не ушел? — спросил Этон. — Ведь люди и раненые добрались.

— Меня удивило поведение шидов, — ответил Слай. — Следовало понять, чего они медлят? Разузнать, что задумали.

Шут зааплодировал.

— Угомонись! — шикнул Этон и дал знак сотнику продолжать.

— У нас были стикули, поэтому разведка вернулась скоро. Доложила, что шидов в городе и вокруг нет. Ушли. Ворота стоят открытыми, на улицах — никого.

— Странно! — сказал Этон.

— И я не поверил, — кивнул Слай. — Поэтому отправился в Ремс сам. Парни не обманули. Мы обнаружили в городе брошенное оружие, повозки с запасами, но самих шидов не оказалось. Они даже не увели жителей — тех, кто остался. Мы их расспросили. Люди поведали, что в городе был пожар, но от чего он возник, не знают, поскольку боялись выходить из домов. Утром они обнаружили, что шидов нет. Мы осмотрели город. Площадь перед южными воротами и вправду выгорела, но я не сказал бы, чтоб сильно. Три дома, стоявшие ближе к воротам, закоптило, остальные целы. Я ничего не понимал. И тут парни притащили Геду.

— Кого?

— Старуху. Живет в доме неподалеку от ворот. Той ночью она смотрела в окно — у нее бессонница. Да и другие жители не спали, — Слай вздохнул. — С ее слов ночью перед воротами собрались вожди шидов. Они говорили с благородным Кратом.

— Дерьмо Кратом! — влез шут. Этон сделал вид, что не заметил.

— Они о чем-то спорили, махали руками. В этот миг с неба упали два камня. Геда говорит, что точно видела. У нее, несмотря на старость, глаза как у молодой. После этого на площади и полыхнуло. Она даже ослепла на время. А когда проморгалась, то увидела, что на площади горят шиды, остальные бегут.

Шут свистнул.

— Мы проверили ее слова, — поспешил Слай. — Там действительно горели люди, — сотник помялся. — Мы это поняли не сразу. Жар был таким, что плавились броня и оружие, даже камни. От многих даже праха не осталось. Но те шиды, что стояли поодаль, обгорели не так сильно, и мы поняли, что Геда не врет.

— Крат тоже сгорел? — спросил Этон.

— Вот!

Слай вынул из сумки и протянул ему кусок металла. Этон взял его и рассмотрел. Уродливый слиток золота, ни на что не похожий. Но тут Этон заметил лучик, торчавший сбоку. Потрогал его пальцем. Сомнений не оставалось: звезда правителя, оплавившаяся в огне.

— Жаль! — сказал подошедший шут. — Крата следовало посадить на кол или подвесить за ребро. Легко отделался.

— Кто, по вашему сжег, шидов? — спросил Этон.

— Говорят, что бог, — сказал Слай.

— Но ты не веришь? — хмыкнул шут.

— Нет! — покачал головой сотник. — Это Гро.

— Почему так решил? — спросил Этон.

— Судите сами, Ваше Величество! Сначала он с помощью посоха уничтожает огненное зелье и машины шидов. Причем, делает это так быстро, что я не успел даже толком рассмотреть. Потом выясняется, что у него и его ренийки есть дига. Страж, который ждал мэтра, рассказал, что Гро вышел из дома не похожий на себя. На нем была странная одежда и шлем с личиной. Из чехлов на ремнях и из карманов торчали странные предметы. Я думаю, что это было оружие. Они с ренийкой сели на дигу и взлетели. А после сгорели шиды.

— Умница! — сказал шут.

— Уходя, вы не видели пожар? — спросил Этон.

— Нет, Ваше Величество! Северные ворота находятся на противоположной стороне города. Вид на юг заслоняют дома. Мои воины к тому времени ушли с улиц. Мы спешили и не смотрели назад. Да и не ждал никто…

Слай снова вздохнул.

— Гро не вернулся? — спросил шут.

— Нет! — сказал Слай. — Я не знаю, куда он улетел. Мэтр этого не сказал.

Этон знаком велел шуту молчать.

— Благородный Слай…

— Я простолюдин! — возразил сотник.

— Не перечь королю! — влез шут. — Ему виднее.

Этон усмехнулся.

— Благородный Слай, за преданность короне и проявленные в битве с врагом отвагу и ум я возвожу тебя в чин тысяцкого и поручаю тебе Ремс и прилегающие к нему земли. Ты будешь править в нем, как в моем лене, подчиняясь лишь королю. Я укреплю гарнизон воинами, и ты сам решишь, как ими командовать. Храни город! Это ключ к сердцу Мерсии. Будешь служить верно, и я сделаю тебя ноблем. Войдешь в мой ближний круг.

— Ваше Величество! — Слай рухнул на колени.

— Встань! — сморщился король. — Благородный преклоняет колени только перед богами. А я смертный. Иди и отдохни с дороги.

Слай вскочил и, пятясь, вышел из зала. Шут поаплодировал ему вслед.

— Что скажешь? — спросил Этон, после того как Слай исчез.

— Ты дурак, братец! — сказал шут.