– Этого уже не узнать, другие элементы растворились. Вы приняли его больше, чем двенадцать часов назад, но амфетамин остаётся в организме дольше, чем остальные препараты. Он может…

– Я знаю всё о наркотиках и галлюциногенах… мне не нужна вводная лекция. Выходит, порошок был с ним. Я не помню, чтобы мне что-то кололи, значит, только порошок или таблетка. Причём очень большая доза… чёрт, – закрываю глаза, теперь точно зная, почему галлюцинации стали моей гибелью. Они быстро распространились по организму и захватили мой мозг, показывая мне то, чего не было. Шампанское, с него всё началось. Уверен… один бокал, иного из чужих рук я не принимал за этот день, я был слеп и глух ко всему, слишком сильно скорбя внутри из-за обстоятельств. Идиот! Придурок!

– Скажите, как часто вы употребляете подобные вещества? Были ли ещё какие-то, к примеру, героин?

Он что, совсем тупой? Я же только сказал, как обстоят дела.

– Нет, я не наркоман, – недовольно отвечая, поднимаюсь со стула. Здесь мне делать больше нечего.

– У вас ведь нет никакого лекарства от ломки, верно? – Как бы невзначай, интересуюсь, хотя знаю ответ.

Врач лишь усмехается и отрицательно качает головой.

– Но есть места, где помогут справиться с этим и пережить боль, как и исключить возможность вновь подсесть. У нас высококвалифицированные врачи. Кураторы у каждого пациента после выписки и лечения, – замечает он.

– Мать вашу, какие же вы ублюдки, – мои губы растягиваются в улыбке, а кожа снова трескается.

– Вас лишь волнует, как бы скорее и выгоднее продать услугу, чтобы выманить из людей деньги, которые вы видите в каждом человеке. И вы так любите рассказывать, насколько офигенная жизнь после, только… всё это такая хрень. Вы не в силах ничего изменить, ваши грёбаные предложения и услуги ничего не изменят, потому что «после» жизни нет. Есть лишь вина, боль и раскаяние в содеянном…

– Хм, молодой человек…

– Вы ни черта не можете предложить, чтобы я избавился от всего этого дерьма, которое было «до». Вы не вернёте мне любовь и девушку, которую я убил. Ни ваши крутые лечебницы, ни ваши слова, ни ваши проклятые услуги. Вы не соберёте то, что разрушено внутри меня, то, что я разрушил собственными руками… не соберёте. А весь ваш бред оставьте для тех, кто хотя бы во что-то верит, я же уже давно мёртв, – зло шиплю я и вырываю из его рук бумагу.

– Мне вызвать полицию, и вы сделаете чистосердечное признание? – Врач хватается за телефон, намереваясь сдать меня. Передёргивает от холода, облизываю губы, стараясь не тратить силы. Они мне ещё понадобятся.

– Можно убить человека без ножа и пистолета. Можно забрать у него самое ценное – любовь. Вот она идеальный киллер всех чувств и стремлений. И я это сделал с нами обоими, но я найду тех, кто заставил нас пройти через всё это. Я найду… а вы продолжайте наживаться на смерти и обещать людям несбыточное. Вы продаёте надежду, только вот у вас нет на это прав. А такие, как я… найдут новую причину, чтобы выбраться из этого дерьма без вашей помощи, – бросаю я и, распахивая дверь, хлопаю ей и иду к выходу. Нет, я бегу, потому что слова тоже сложно контролировать. Мысли скачут, перебрасывая меня то в прошлое, то оставляя в более или менее ясном уме.

Набрасываю на голову капюшон и иду к дороге, чтобы найти такси, водитель которого согласится отвезти меня обратно в стены проклятого и тёмного королевства, где обитают враги. И я начну их искать… завтра… наверное, завтра. Я понимаю, что времени у меня очень мало, и уверен в том, что Мира не делала этого с Флор. Она бы не смогла… та девушка, которую я любил, никогда бы так не поступила. Она бы придумала иной способ, но не насилие. И, Господи, я не могу не корить себя каждую секунду за то, что с ней сделал. Не могу. Ведь никому не объяснишь, да и не поверят мне, если скажу, что это был не я. Мне нужна помощь… мне очень нужна помощь… ведь я не всё ей рассказал. Для меня подобное губительно, у меня в крови зависимость.

Набираю дрожащими пальцами номер Белча. Не отвечает. Сбрасывает мой звонок. Я больше не знаю к кому обратиться, чтобы он выслушал меня и подсказал, куда мне двигаться дальше. Кто мог это всё подстроить так, чтобы выглядело настолько ужасно для меня. Если честно, то я даже Белчу не доверяю. Никому больше не верю, даже себе. И всё же иду, шарахаясь от всех проходящих мимо меня студентов, на наше место, где мы обычно встречаемся с ним. Парень сидит на столе и, замечая меня, спрыгивает с него.

– Привет. Мне нужна твоя помощь…

Не успеваю я поделиться с ним тем, что со мной произошло, как получаю удар в челюсть, от которого падаю на землю. Ноги уже не держат. Силы на исходе. Вот что делает амфетамин. Сначала ты считаешь, что он дарит тебе энергию и показывает другой мир, для каждого разный. Для меня отвратительный. А потом ты понимаешь, что никакого адреналина не было, ты тратил свою жизненную энергию на бесполезную иллюзию, в которой стал монстром, настоящим преступником, разрушающим человеческие души.

– Вот тебе, ублюдок, моя помощь, – ещё один удар ногой по животу. Обхватываю руками грудь, пытаясь дышать, не могу…

– Белч… пожалуйста…

– Я верил тебе, считал тебя другом, а ты так поступил с нами. Спасибо за то, что вновь доказал мне – здесь нельзя никому доверять. Мудак, – пихает ногой в плечо, разворачивая меня на спину, а я хриплю. В эту минуту я не только потерял силы, но и человека, которым, как оказалось, тоже дорожил. И всё из-за этих ублюдков. Из-за них мир так перевернулся, и сделал меня врагом. Я сам виноват… виноват, что не видел ничего, кроме своих чувств. Вот насколько они опасны. Они убивают лучше любого наркотика.

Не знаю, сколько лежу так, глядя в темнеющее, тяжёлое небо. Кажется, я даже подремал немного, то приходя в сознание, то оставляя его где-то далеко. Я не чувствую боли сейчас, только пустоту. Да-да, именно пустоту, утягивающую в свою воронку, ломая меня изнутри вновь и вновь. Надо же, как странно понимать сейчас, что жестокость не такой ужасающий страх для меня, как ломка. Хотя это синонимы для меня. Я так опасался, что девушка, которую первый раз в своей жизни впустил в сердце, окажется хладнокровной и убийственно бессердечной к другим, что забыл обо всём на свете. Мне было страшно вновь принимать такие обстоятельства, которые разорвут на части, и в очередной раз придётся собирать самого себя по кусочкам. Наверное, я слабак и трус, раз мои страхи стали сильнее, чем чувства. Возможно, любовь – это слишком громкое заявление, и этим нельзя описать всё, что происходило между мной и Мирой. Ведь если бы это было, действительно, крепкое и нерушимое сердцебиение, одно на двоих, то даже под властью галлюциногенов я бы никогда не позволил себе сделать того, что сотворил с ней. Выходит, я ещё и лжец. И я не хочу быть таким. Жалким. У меня ещё есть шанс доказать ей, что я не потерян и не конченый урод, у которого нет сердца. Я другой.

Мысли, блуждающие тёмными пятнами в моей голове, помогают подняться на ноги и, постоянно оглядываясь, идти к дому сестринства. Замечаю несколько студентов, и они, улыбаясь мне, здороваются, а я опускаю голову, не желая такого. Откуда они все меня знают? Почему каждый, мимо кого я прохожу, пытается заговорить со мной, и все они, поворачиваясь, перешёптываются. Как они могли узнать, что это я написал? Как? И я отчего-то уверен, что гнилая популярность, живущая сейчас в стенах университета, берёт свои истоки именно из той статьи, которую ни за что бы не выставил, будь я в здравом уме. Или же это были мои тайные желания показать им всем, что из себя, действительно, представляет Мира? Нет… меня пугают подобные мысли, они означают, насколько я грязный ублюдок. Нет… нет… я не хотел всего этого. Не хотел, правда, я лишь желал быть кем-то особенным для одного человека.