флагманского корабля 2-ой разведывательной группы. Она, имея в своем составе четыре крейсера, как раз подходила к Данцигу, отчего и оказалась ближайшей силой, способной оказать помощь эсминцам 9-ой флотилии, что повстречались с русскими «коллегами по ремеслу». Не то, чтобы с места ее нахождения оказалось возможным услышать или же увидеть, где именно происходит сражения. Но координаты, как и соответствующий приказ от вышестоящего начальства, были получены ее командующим, контр-адмиралом Хеббингхаусом, в течение четверти часа, отчего «Аугсбург», «Бремен», «Любек» и, естественно, сам «Граудениц» сменили курс, начав разгон до 21 узла, ныне ставших максимальными для старичков «Любека» и «Бремена».

В то же самое время Николай Оттович оказался вынужден отменять первоначальный план. Он специально выводил все свои силы так, чтобы минные транспорты смогли подойти к месту будущей «работы» с первыми лучами солнца и без каких-либо помех быстро выставить минные поля, пока противник не спохватился. Тут же, как назло, авангард столкнулся с дальним дозором, отчего эффект неожиданности, на который возлагались немалые надежды, был полностью утрачен. Подойти-то в намеченные квадраты носители якорных мин все еще вполне могли. Но вот спокойно отработать — явно нет. А терять их было никак нельзя. Потому на «Амур», «Енисей», «Волгу» и «Яузу» с «меньшими братьями» срочно ушел шифрованный сигнал о переориентации на второстепенную цель, которой являлась акватория близ Мемеля. А вот линейные силы флота продолжили свое движение вперед, дабы выяснить, чего это вдруг немцам приспичило выставлять дальние дозоры. И ладно бы там повстречался один или два эсминца, либо же какой старый бронепалубник. Это еще не выглядело бы подозрительным. Не единожды прежде у экипажей кораблей его флота случались подобные встречи, заканчивавшиеся короткой перестрелкой и разбеганием каждого в свою сторону. Однако ныне в пришедших сообщениях говорилось о множественных эсминцах противника, за чьими спинами, априори, не могли не прятаться куда более тяжелые корабли. Вот адмиралу Эссену и стало интересно посмотреть, кто же это там мог скрываться. Тем более, что его любопытство на сей раз было подкреплено броней и орудиями 8 дредноутов.

Вообще, то, что немцы не отступили, а приняли артиллерийский бой, выглядело чересчур подозрительно. Как сообщала разведка, на начало войны действительно крупных эсминцев с достойным артиллерийским вооружением у них насчитывалось не более дюжины штук. Следуя же логике вещей, все они в данный момент обязаны были находиться в акватории Северного моря для противостояния куда более мощному и опасному Королевскому флоту. Потому встреча арьергарда именно с ними виделась адмиралу минимально возможной. Прочие же эсминцы германского флота язык не поворачивался назвать достойными противниками русских «Новиков». Если по скорости полного хода они еще хоть как-то были сравнимы, то в водоизмещении и тем более в вооружении, изделия германских верфей и рядом не стояли с русскими аналогами. Последние, благодаря наличию на борту четырех 120-мм пушек, могли едва ли не на равных чувствовать себя в бою даже с крейсерами 2-го ранга, каковым в Русско-Японскую войну являлся крейсер «Новик» и каковых в Кайзерлихмарине имелось немалое множество. Что уж тут было говорить о миноносных кораблях, способных похвастать разве что парой или тройкой 88-миллиметровок? Но, тем не менее, немцы не дрогнули. И это было интригующе!

В 8:44 утра находившийся в боевой рубке «Адмирала Корнилова» командующий Балтийским флотом удовлетворенно отметил, что не зря он рискнул продолжить движение линейных сил флота прежним курсом. К этому времени в противостояние двух десятков эсминцев успели вклиниться подошедшие легкие крейсера немцев. Лишь благодаря их своевременному появлению смогли спастись эсминцы V29 и S32, которых уже практически «дожевали» противостоявшие им три «Новика». Пусть ночная стрельба не могла быть точной даже с дистанций в 10–15 кабельтовых, несколько снарядов, и с той, и с другой, стороны нашли свои жертвы. Вот только там где 88-мм снаряд наносил повреждения, вдвое более мощный 120-мм снаряд наносил тяжелые повреждения. Впрочем, более устойчивые на волне крейсера наглядно продемонстрировали экипажам российских эскадренных миноносцев, отчего они стоят на ступень выше в иерархии флота, даже не смотря на уже практически сходный вес бортового залпа. Гуляющие по морю двухметровые волны превращали тонкие, но узкие, миноносные корабли в не самые устойчивые орудийные платформы. Хотя уже спустя полчаса организованной немецкими крейсерами погони за отступающими кораблями под Андреевским флагом то же самое можно было сказать про эти самые немецкие крейсера.

Поскольку легкие крейсера «Адмирал Грейг» и «Адмирал Бутаков» ушли в качестве охранения вместе с караваном минных постановщиков, а «Адмирал Спиридов» выступал в роли арьергарда, то первыми крейсерами Балтийского флота, с которыми не посчастливилось повстречаться кораблям 2-ой разведывательной группы, оказались линейные крейсера типа «Измаил». Хотя даже будь на их месте «Евстафии», для немецких моряков мало бы что изменилось, ведь из всех четырех лишь «Граудениц» имел определенный шанс сбежать от дредноутов, способных выдать скорость в 28 узлов.

Выскочившие на 20 узлах из привычной для зимней Балтики дымки, словно черти из табакерки, четыре линейных крейсера оказались, наверное, самым неприятным сюрпризом в жизни любого из членов экипажей оказавшихся всего в 55 кабельтовых от них немецких легких крейсеров. Ни удрать, ни отбиться, от подобного противника у них не имелось никакой возможности. К тому же ободренные появлением своих «старших товарищей» ранее преследуемые ими миноносники пошли на разворот, чтобы теперь самим выступать в роли догоняющих.

Единственное, что оставалось в такой ситуации контр-адмиралу Хеббингхаусу, так это отдать приказ разделиться и спасаться по способности. Четкое же маневрирование всем отрядом более не имело смысла. Более того, было еще более губительно для вверенных ему кораблей, учитывая складывающиеся обстоятельства. А так, возможно, хоть кому-то удастся убежать, пока русские дредноуты будут пережевывать тех, кому выпадет черная метка. Потому практически сразу после того как в паре кабельтовых от его флагмана в небо взвились три огромных фонтана воды, достававших до кончиков труб «Грауденица», крейсера начали отворачивать кто куда.

Если бы в этот момент по ним вели огонь их русские одноклассники из своих шестидюймовок Канэ, у них всех имелся бы великолепный шанс не просто затеряться в дымке, но даже не получить критических повреждений. Однако вместо 50-килограммовых фугасов вокруг не самых крепких и живучих кораблей начали падать 750-тикилограммовые «дуры» снаряженные пятью пудами тротила каждая. В результате даже близкое падение очередного трехорудийного залпа откровенно контузило корабль из-за мощности происходящего близко подрыва, не говоря уже о поражениях наносимых тяжелыми осколками. Так, спустя 17 минут, к тому моменту как наиболее современный, крупный и быстрый флагманский крейсер немцев сумел-таки скрыться в дымке, менее везучий «Любек», получивший в корму аж два прямых попадания 356-мм фугасами, потерял управление и, закладывая циркуляцию, садился кормой в воду.

Прожил первый попробованный на зуб немецкий крейсер недолго. Получив с проходящих мимо него линейных крейсеров еще три прямых попадания,