В 1234 году Доминик был официально канонизирован (как могло бы показаться сегодня, в неподобающей спешке). Возможно, мало найдется святых, чьи руки были бы настолько обагрены кровью. Ко времени, когда Доминик «пришел к своей награде» (что бы это ни значило), его орден исчислялся почти сотней монастырей. Доминиканцы устраивали свою деятельность с таким упором на дисциплину и послушание, который сегодня может ассоциироваться с некоторыми сектами и культами. Вступив в орден, человек «умирал» для родственников и мира. В одном случае, согласно агиографическим описаниям, знатная римская семья попыталась вызволить своего сына из когтей ордена. Юношу отправили в другой монастырь доминиканцев, подальше от Рима. Его семья последовала за ним. Когда он переправился через реку, на другом берегу появились его родственники. В этот момент река чудесным образом разлила свои воды, вздыбилась и стала непереходимой. Юноша остался доминиканцем.

Искоренение ереси

В 1233 году один из друзей Доминика взошел на Престол святого Петра под именем папы Григория IX. Он-то и инициировал процесс, который год спустя завершился канонизацией Доминика. Одновременно, 20 апреля 1233 года, новый понтифик издал буллу, которая возлагала на доминиканцев особую задачу по уничтожению ереси. Обращаясь к своим епископам, папа писал:

«Видя, что вы поглощены вихрем забот и с трудом можете дышать под гнетом тяготящих вас тревог, мы находим полезным облегчить ваше бремя, чтобы вы могли легко переносить его. Поэтому мы решили послать братьев-проповедников против еретиков Франции и прилегающих провинций и умоляем и призываем вас, приказываем вам… принять их дружески… и оказывать им в том помощь, дабы они могли хорошо исполнять свою службу».

Двумя днями позже папа адресовал вторую буллу непосредственно доминиканцам:

«Поэтому вам… дается власть… навсегда лишать духовных лиц их бенефиций и преследовать их и всех других судом, безапелляционно, призывая на помощь светскую власть, если в том встретится надобность».

Далее папа объявлял об учреждении постоянного трибунала с монахами-доминиканцами в качестве его членов. Так фактически была создана инквизиция.

Механизм был запущен год спустя, в 1234 году, в Тулузе, где были назначены два официальных инквизитора. Любопытно отметить, что их деятельность, согласно папской булле, была первоначально направлена против духовных лиц – свидетельство того, что многие римские священники в действительности тайно сочувствовали катарам. Благодаря папскому эдикту инквизиторы-доминиканцы получали законные полномочия признавать виновными предполагаемых еретиков без какой бы то ни было возможности апелляции – и, таким образом, по сути дела, выносить без долгих разбирательств смертные приговоры. Сжигание еретиков было, конечно, делом не новым. Симон де Монфор и его армия охотно практиковали это с начала крестового похода против альбигойцев в 1209 году. Его действия, однако, были действиями жестокого военного командующего, каравшего по своей собственной инициативе, насаждавшего свой вариант военного суда на завоеванной территории и поступавшего со своими врагами так, как он считал нужным. Теперь же, с папского благословения, механизм массового истребления инакомыслящих был поставлен на официальную законную основу, с формальной санкцией и мандатом, исходящими напрямую от самой высокой власти в католическом мире. Неизбежно, если учесть природу и масштаб затронутого при этом административного аппарата, возникали помехи. Многие клирики завидовали неожиданному могуществу доминиканцев и вместе с тем выказывали некоторую долю сочувствия к катарам, если и не с теологических, то с гуманистических позиций. Неудивительно также, что возникало смешение властных полномочий между инквизиторами и местными епископами. Папа утверждал, что облегчит бремя епископов. На практике же он обходным путем отбирал у них некоторую часть их церковных полномочий, что породило разного рода разногласия, подчас даже открытое негодование. Некоторые епископы настаивали, чтобы требовалось их участие в деле, прежде чем могли осудить еретика. Другие высказывали притязание на право изменять приговор. Иные требовали себе инквизиторских полномочий. В ходе тринадцатого столетия ревности и антагонизму между инквизиторами и епископами суждено было порой принимать острую форму. В теории инквизиционным трибуналам полагалось быть простым дополнением к епископальному трибуналу. На деле же власть епископов постепенно подрывалась. В 1248 году Собор был вынужден угрожать епископам недопущением их в их собственные церкви, если они не будут соглашаться с приговорами, выносимыми инквизицией. В 1257 году папа Александр IV сделал инквизицию независимой, устранив необходимость для нее консультироваться с епископами.

Наконец, в 1273 году папа Григорий X предписал, чтобы инквизиторы действовали во взаимодействии с местными епископами, разделяя с ними власть и ответственность; и впредь это постепенно сделается нормой. Для первого поколения инквизиторов жизнь была не всегда легкой. Иногда она давала обильную возможность, чтобы вкусить от несчастий и тем прославить себя. Например, Гийом Пелиссон, уроженец Тулузы, вступил в доминиканский орден около 1230 года и стал в 1234 году инквизитором, несмотря на свою сравнительную молодость.

Перед своей смертью в 1268 году он сочинил манускрипт, повествующий о деятельности инквизиции в Тулузе между 1230 и 1238 годами. Спустя примерно три четверти века Бернарду Ги – одному из самых выдающихся и печально известных инквизиторов, который выступает в характерной для него роли в романе Умберто Эко «Имя Розы», – было суждено наткнуться на манускрипт Гийома и счесть его достойным того, чтобы размножить. Копия Бернарда сохранилась в архивах Авиньона и проливает свет на превратности и злоключения ранней инквизиции. Гийом пишет с явным намерением, чтобы последующие поколения доминиканцев, равно как и другие благочестивые католики, могли «узнать, какие страдания и сколько их претерпели их предшественники во имя веры и Христа… могли набраться мужества против еретиков и всех других неверующих, и с тем чтобы они могли быть готовы сделать – или, скорее, вынести – столько же или больше, если понадобится… Ибо после многочисленных, бессчетных испытаний, перенесенных терпеливо, набожно и с хорошими результатами блаженным Домиником и братьями, которые были с ним в той земле, истинные сыновья такого отца не должны осрамиться».

Чтобы продемонстрировать трудности, с которыми столкнулись инквизиторы в Альби в 1234 году, Гийом пишет:

«Божий легат… сделал Арнольда Каталану, принадлежного тогда к монастырю в Тулузе, инквизитором против еретиков в епархии Альби, где он мужественно и бесстрашно проповедовал и старался изо всех сил проводить расследования. Однако в то время верящие еретикам практически ни в чем не признавались, а только единодушно отрицали свою причастность; тем не менее он приговорил двух живых еретиков… и оба были сожжены… Он осудил и некоторых уже умерших людей и велел унести тела их и сжечь. Возмущенные этим, жители Альби попытались бросить его в реку Тарн, но по настоянию некоторых среди них отпустили его, избитого, в разодранном одеянии, с окровавленным лицом… Многие невзгоды постигли этих людей позже во времена брата Ферье, инквизитора, который схватил и заключил в темницу огромное их число, а также некоторых сжег, и тем исполнился справедливый суд Божий».