– Нет, – качнула головой Шетра. – Эти знания для меня – лишние, и на добывание их я не желаю тратить силы и время.

– Но вдруг вы могли бы помочь…

– Если бы я могла помочь в этом деле, ты пришла бы ко мне в другое время и другими дорогами. Пути судьбы я вижу ясно. И смело могу сказать, что твой с моим соединились нынче на краткий миг, и вовсе не для того, чтобы я приняла в твоей судьбе деятельное участие.

К подобным отказам Пиви уже привыкла, успев встретиться по дороге в Ниамею с немалым количеством магов, поэтому настаивать на своем не стала. Сказала только:

– Жаль.

– Не жалей ни о чем, девочка. Пути судьбы проложены Великим Мудрецом, не чета нам с тобою. Замыслы Его порой понять невозможно. Но все, что делается или не делается нами, имеет свой сокровенный смысл. Является частью сложнейшей и тончайшей системы. И нам ли пытаться противоречить исполненным высокой мудрости планам Господним?

– Странно слышать это от вас, – снова удивилась Пиви. – Ведь вы же ведьма. А всякое колдовское действие, как ни крути, является вмешательством в чужую судьбу. И, стало быть, противоречием этим самым планам. Зачем же вы занимаетесь магией – при таких-то убеждениях?

Шетра перестала колошматить шерсть, отложила палку.

– Дитя, – прищурилась она, – все существующее в мире существует с дозволения Творца, ты согласна?… – Дождалась кивка Пиви и продолжила: – Уж коли Он что-то создает, Он делает это с конкретной, Ему прекрасно ведомой целью. И не будь на то Его дозволения, у нас – у людей – не было бы даже и понятия такого – «магия», не говоря уж о ней самой. Как нету многих других соблазнов, которых мы и представить-то себе не можем, поскольку принадлежат они иным, более высоким или низким, мирам и находятся вне круга нашего разумения.

Ведьма сделала паузу, давая Пиви время усвоить сказанное. Та снова кивнула.

– Логично. Компьютерной зависимости, например, в вашем мире точно не знают, а у нас это прямо-таки болезнь!

Шетра улыбнулась.

– Верно… Так вот, в нашем мире существование магии дозволено, наряду с существованием других несущих в себе пагубу вещей – хмельной лозы, скажем, или растений, содержащих наркотики. И магический дар, подобно любому дару, дается человеку свыше. Но не для того на самом деле, чтобы его погубить, а для того, чтобы он научился правильно с этим даром обращаться. Кто усваивает трудный урок, тот всегда знает меру. Он способен укротить соблазн и извлечь благо из того, что станет пагубой для человека невежественного и ленивого. Так яды начинают служить лекарствами, а магический дар – способом познания мира, отнюдь не поводом вмешиваться в чужие судьбы. Кроме тех редких случаев, когда и это бывает дозволено. Маги обязаны уметь отличать такие случаи. Я – умею.

Она еще немного помолчала. И добавила:

– На самом деле опасных соблазнов существует гораздо больше, чем ты думаешь. Ведь даже прекраснейшее из человеческих чувств – любовь – способно погубить душу и саму жизнь человека, если он любить не умеет и, идя на поводу своих эгоистических устремлений, не хочет этому учиться.

– Любовь? – взволновалась задетая за живое Пиви. – Учиться? Я бы с радостью… только как? Учебников-то, насколько я понимаю, не существует! И учителей тоже… Вот вы можете мне сказать, какая она – настоящая любовь?

– Могу. Но не скажу.

– Почему?!

– Потому что ты должна понять это сама. Только тогда урок будет считаться усвоенным. Если это и вправду твой урок, твое назначение в этой жизни. А если нет – зачем понапрасну сотрясать воздух?

– Ну вот, – энтузиазм Пиви угас. – И вы туда же… Почему маги так любят говорить загадками?

– Разве ж это загадки, девочка? – засмеялась Шетра. – По сравнению с самой любовью?… Вот тебе мой совет – не пытайся узнать, какова она настоящая, попробуй для начала понять, что такое просто любовь. И считай, что сейчас с тобой говорит учитель. Которых тебе на самом деле уже много встретилось в жизни и встретится еще.

– Да? – хмыкнула Пиви. – Боюсь, я их как-то не приметила.

– Учителем можно назвать любого человека, благодаря которому ты узнаешь что-то новое. Или начинаешь лучше понимать старое. Или – по меньшей мере – делаешься тверже в собственных убеждениях. Согласна?

– Да, пожалуй, – после некоторого размышления ответила Пиви. – Я ведь могу, глядя на кого-то, сказать себе: «Ну нет, так я никогда не поступлю!», и это тоже будет уроком. Верно?

– Верно, – сказала Шетра. – Умница. Все, что от тебя требуется на самом деле, это слушать свое сердце. Оно всегда откликнется на то, что тебе по-настоящему близко и нужно. И промолчит, если не готово что-то принять.

– Ой, как сложно-то, – протянула Пиви. – А если я не понимаю даже, что это значит – слушать свое сердце?

– А ты пыталась?

– Да нет…

– Так попытайся. – Ведьма поднялась на ноги. – Нам пора.

Тут же из шатра цветущих лоз, укрывавшего собою дом, выглянула Эдрикен и сказала:

– Бабушка, все готово. Идите завтракать!

– Ой, – всполошилась Пиви. – Катти-то я не разбудила!

– Она уже встала, – успокоила ее Шетра. – Ждет за столом…

* * *

Просто любовь… А и правда, что оно такое – просто любовь?

Вопрос этот тревожил Пиви неотступно, пока завтракали. И пока добирались до обещанного ведьмою горного ручья.

Катти по дороге вновь спросила, почему они с Пиви продолжают понимать друг друга, и более того – почему обе понимают Шетру?! Малышку Эдрикен это тоже интересовало. И верховная ведьма на сей раз снизошла до более или менее внятного объяснения. Оказалось, дело в телепатии, то бишь в передаче и восприятии мыслеобразов, а вовсе не произносимых слов. При таком способе общения язык, на котором говорят люди, не имеет значения. Шетра владела искусством телепатии благодаря своим колдовским занятиям. Пиви же такую способность временно даровал ее дорожный магакс.

Все это было очень интересно, конечно, но Пиви слушала объяснения вполуха. Странно… казалось бы, всем известно, что такое любовь, а вот поди-ка, вырази это знание в словах!

Привязанность к другому человеку? Невозможность без него обходиться? Желание быть всегда рядом, общаться с ним, заботиться о нем? Навязчивое сосредоточение всех мыслей и желаний на избранном объекте, способное довести до форменного невроза?… Да, разумеется. И это все – любовь, и еще многое другое.

Многое… Вот именно. Список разнообразных ее примет велик – это и «удар молнии», внезапно пронзающее ощущение того, что встреченный человек – твоя судьба. И физическое влечение к нему. И ревность – желание быть для него единственным во вселенной… Но это – только составляющие части любви. Куча слов, не ведущая к одному-единственному пониманию – любишь ты на самом деле или обманываешься. Потому что, пока ты не узнаешь человека как следует, ты бываешь очарован лишь внешними его проявлениями, додумывая на скорую руку безупречность еще и внутреннего облика. И эта очарованность ничем, считай, не отличается от любви. Покуда ее не начинает потихоньку убивать открытие, что возлюбленный совсем не таков, каким ты успел его себе придумать.