В общем, пришел я немного в себя и спрашиваю, так спрашиваю ни к кому конкретно не обращаясь, а просто, на вроде дурачка:

— И чего это вы Деда к столбу прицепили?

Все на меня и уставились. А потом Дикой и говорит:

— Ну, ты Угрюмый даешь. Он же тебе чуть бошку не раскроил, шелудивого защищая, а ты в заступники.

— Нет, Дикой… Я так спросить.

— А так, так нечего и лясы точить.

— Ссучился Дед, — встрял в разговор Эдичка. — А может и не Дед он вовсе, а тварь приодетая. Вот мутантом торганем, а там посмотрим.

Я только фыркнул, не понравился мне его тон, словно задумал он чего, а говорить не хочет. Ну, а мне-то что. Я свое отстрелял. Теперь гони бабло и как говориться «ау-фидерзейн»! Только все так по-простому не вышло. Дерьмо вышло и только…

— А что насчет общака слышно? — продолжал я. — Небось, пока в бессознанке был, все поделили?

— Угу… пожуй нугу, — фыркнул Гера.

Вот меня Угрюмым зовут, а если так, то Геру нужно Недовольным звать. Все у него не так, все наперекосяк, а послушай, так все вокруг виноваты, кроме него. Настоящий жиденыш.

— То есть? Не понял… — с недовольством протянул я, хотя на самом деле-то все я давно понял. Видел я часть этого общака, как мертвого осла уши. Или зажал кто его в тихую… или поделили меж собой, пока я в отключке лежал (в том числе и мою. Долю). С наших станется.

— Нету общака! Нема! — взвился Гера. — Или попрятал его кто, аль того хужей! Не было ничего вовсе.

— Ты мне дурындо-то не лепи, — фыркнул я, как положено за ножом потянулся. А по глазам вижу — не врет, нет не вред падлюка. И в самом деле ничего. Но отступать поздно. Оно, конечно, может и прав он, а репутация многого стоит. Раз кинули Угрюмого, так он теперича всех порвать должен.

— Нету… нету ничего!

Выхватил я ножичек, прижал Гере к горлу, чтобы думал он не том, как свет белый ненавидит, а о том какая с ним жопа приключится может, если он тут же не откроет мне все сокровенные секреты СПб и компании. Только говорить Гере было нечего. Стоял он ресницами хлопал — ветер создавал. Мне бы понять, что все они за одно, а я так нет — сплоховал.

В общем пока я Геру плющил, Дикой мне сзади чем-то тяжелым по башке вдарил. У меня аж искорки перед глазами вспыхнули, развернулся я, хотел Дикого, ну если не ножом ткнуть, то хоть поинтересоваться, за что такая немилость. Только с головой у меня и в самом деле в той день беда была, потому как повернулся я слишком медленно, уклониться не успел, как Дикой мне снова прикладом по голове — хрясть! Точно в лоб. Навострился гад. Нет, если б у меня кость тонкая была или кальция в организме не хватало, я б там на мене коньки отбросил, а так рухнул на спину, словно таракан дихлофосный. Перед глазами круги красные, не виду ни черта, но слышу все и так отчетливо словно зрение в слух перешло.

— Ну, даешь! — это Гера. Радуется лапченками сучит гнида. — Спасибо, что выручил… Только что теперь делать будем. Угрюмый в себя придет, поржет нас на ленточки для бескозырок.

— А ты не дрейфь раньше времени, — это Дикой. Голос у него неприятный, хриплый, словно кто наждачкой по стеклу водит. — Ты денег хотел — вот они лежат у тебя под ногами.

— То есть?

— То самое. Сколько Угрюмый стоит знаешь?.. Знаешь… Вот и сдай его воякам — твоя доля общака нашлась!

— А если… — в голосе Геры слышались нотки неуверенности. Я бы, если честно на его месте тоже был бы неуверен, потому как если он и в самом деле воякам меня сдаст, то осерчаю я сильно, а если осерчаю, то непременно из Геры сделаю Геру древнеримскую, без рук, без ног и без меж ног… Или то не Гера была, а Венера Милоославская?.. Или Гера… Да шут с ними обеими! Думать надо, как выбираться. Тут вместо того, чтоб затаиться, я шевелиться начал. Вот Дикой Гере и проорал благим матом:

— Ты лучше Угрюмого пакуй, а то он сейчас в себя придет и наваляет тебе по самое не хочу, так сказать.

Начал Гера мне руки крутить. Ну, сопротивляться у меня силенок не было, но руки напряг, чтоб потом его узлы сами спали. А сам-то я Волчару взглядом ищу. Он же честный, его все искатели уважают, он меня в обиду не даст. Только нет нигде Волчары. Может, подстрелили, а может ушел куда. Вот, думаю непруха, так непруха, и как ведь сердце чувствовало, что не стоит с Эдичкой связываться. Он ведь только болтать и обещать мастер.

Тем временем Эдичка встал, ко мне подошел, постоял посмотрел, головой покачал. Я думаю, вступится, нет помолчал-помолчал и отошел назад к костру. Сам ведь звал гад, сам прибыль обещал, а теперь что: в кусты?

А эти паскуды Гера и Дикой хвать меня и к столбу рядом с Дедом.

Ну, думаю, дай мне только вырваться я вас не то, что на ленточки… мокрого места не останется от вас, гады. И памяти не останется, и дети ваши до конца жизни кровавыми слезами умываться будут, если они есть у вас. Это ж надо, чтобы искатели своего же сдали военным? Это когда такое свинство было.

Хотя понять ребят можно. Искатель искателю — волк и враг, поскольку все чего-то ищут, а вот находит далеко не всякий. Так что со своими ухо в остро держать надо. Тут я, так я, так сказать, прошляпил…

В общем, стою это я у столба, голова так трещит, что мочи нету. Но молчу. Не стану же я унижаться, у гадов этих чего-то просить. Как говориться: лучше слямзить и молчать, чем унижаться и просить. Стоял я столба, думал о жизни моей скорбной, но тут слышу, кто-то рядом со мной шепчет:

— Руки вдоль столба опусти. У меня нож за голенищем.

Я покосился. И в самом деле Дед шепчет, только видок у него… Разделали его наши под орех. Один глаз заплыл, губы вспухли, стали точно две оладьи, нос перебит, морда вся в крови.

— Чего это ты решил мне помочь? — спрашиваю. — Совесть взыграла.

— Тебе сколько на Большой Земле светит? Лет восемь не меньше? — Нет, не знал Дед о всем моих подвигах. Вышка мне светит, не даром за голову вояки деньги дают. Знал бы, что Эдичка продался, ни за что бы не согласился участвовать в этом «турпоходе».

— Лады Дед уговорил, — знает ведь нужные слова чертяка!

Потянулся я за ножом. Вроде кончиками пальцев нащупал, сейчас достану. Но если ж… настало, то не рыпайся, не выкрутишься. Не заметил я, как Гера ко мне подкрался.

— Что, — говорит, — ты Угрюмый измыслил. Или в зону не хочешь, работы с кайлом тебе не по нутру. А я так вот прям и вижу тебя в карьере, где-нибудь на Новой Земле или на Апатитах. Так сделаем мечты явью… Что там у тебя? — наклонился он у сапогу Деда. Выудил нож покрутил в руке. — нехорошо ты ведешь себя Угрюмый, не по компанейски. Так вот с одной твоей шкуры мы людям денежки дадим. А ты что ж, решил нас без денег оставить? Не хорошо это, не по товарищески… — и как под дых мне саданет. Я б вдвое согнулся от такого удара, так нет… стою, пытаюсь воздух вдохнуть, только не выходит оно никак. А Гера стоит рядом, усмехается.