— Где?

— Возле опорника валялась!

— Врешь! Там бы нашли!

— Я никогда не вру! — оскорбилась фанатка голопопого загара. — Я вышла из опорника, а под ногами пакет. Ну, я и подняла.

— На крыльце?

— Ну, нет! За углом! Ветром под ноги кинуло.

— Ты всегда поднимаешь пакеты с земли? — моя подозрительность все никак не хотела угомониться.

Что если Лена — сообщница или помощница? Черт! Алексей! Прекрати фонтанировать сюжетами приключенческих романов!

— Ну, не нуден, так и скажи! Выкину!

— А с чего ты вообще решила, что это мое? — вдруг осенило меня.

— Я из автобуса видела, как ты рубашку поправлял, изображая больного, — хихикнула девушка. — Кстати, не очень-то и убедительно, лично я бы на мест вашего начальника тебе не поверила!

— Хорошо, что ты не мой начальник! — со всей искренностью выдал я. — Ладно, спасибо, что нашла! — я протянул ладонь, желая забрать карту.

— Э, нет! Ты меня квасом обещал угостить! — хитро улыбнулась Лена и спрятала руки за спину.

— Слушай, ну давай в другой раз, а? — я глянул в сторону опорника. — Ты понимаешь, я тут…

— Ага, соврал начальству. Знаю. Ты где живешь?

— В общаге.

— Бурса?

— Нет, педучилище. А что?

— Поехали, я тоже в городке живу. Угостишь квасом, заодно расскажешь, что за карта и зачем она тебе.

— Тебе какая разница? — раздраженно буркнул я.

Вот только девчонки мне не хватало для полного счастья!

— Любопытно, — Лена подала плечами. — Каникулы все равно испортили. В лагерь я не вернусь. Ну, за вещами завтра съезжу и все. А тут интересный, документ, — девушка вытащила карту из-за спины и любовно прижала её к груди. Может, и я на что сгожусь.

Вот ведь… плутовка! Я вздохнул, изображая глубокие раздумья.

— Соглашусь, если расскажешь, почему тебя так быстро отпустили. Единственную из всех задержанных! — использовал я последний аргумент, вспомнив, как старательно Лена избегла ответа на этот вопрос.

— Ну… расскажу, — помрачнела девушка, но согласилась. Крыть было нечем!

— Пошли отсюда. Хватит отсвечивать! — недовольно буркнул я. — Карту отдай.

— Не обманешь?

— Спасатели не врут! — хотелось съязвить: в отличие от докторов. Но не стал. С точки зрения врачей, глубоко больному пациенту необязательно знать настоящий диагноз. Вполне достаточно объявить его родственникам, а больному нервничать вредно. Мало ли что ему в голову взбредет!

— Ну, хорошо, держи, — девушка с такой доверчивостью протянула мне свою находку, что я враз растерял все свое недовольство.

Благословенное время, когда девчонки не думали еще о выгоде, были чистыми и искренними, доверчивыми. Не все, конечно. Оторв тоже хватало, но их порицали и осуждали на комсомольских собраниях, отлучали от кормушки, в смысле исключали из комсомола. Но продолжали бегать к ним на свидания. Вот только женились на других. На таких, как Лена, верных и домашних. Хотя у будущего доктора. При всей её милоте, просматривался железный характер.

Нам повезло, со всеми нашими разборками мы не заметили, как ушел автобус, на который я спешил. Зато почти сразу пришел следующий, пока мы обсуждали условия сделки.

Домой мы ехали молча. Наговорились за день. Я бездумно смотрел в окно, время от времени ощупывая карман, в которой аккуратно положил карту. Мозговой штурм, который я устроил себе по дороге из палаточного лагеря, вымотал меня до полной отключки.

Дико хотелось спать. Я мечтал о прохладном душе и кровати, и искренне радуясь тому, что Сидор Кузьмич взял в рейд меня одного, и Женька сейчас на работе. Лена тоже молчала, думая о чем-то своем. Девушка то хмурила брови, то негромко сердито хмыкала, словно вела мысленный спор в невидимым собеседником. Время от времени она кидала на меня задумчивый взгляд. Я ловил его в отражение боковым зрением и никак не мог понять, что он означает.

Наконец многострадальная колымага выплюнула нас вместе с толпой отдыхающих возле Городского парка. На площадке перед парком стояла знакомая желтая бочка. К ней мы и направились.

Взяли по кружке кваса и отошли в тень раскидистого ясеня. Все-таки, вкусный был квас в советское время. В моем такого нет. Ну, почти нет. Есть у нас одна фирма на Кубани, вот у них напиток шикарный, почти как из детства. Все остальное, в моем понимание, недоразумение. Особенно квас в полторашках из магазинов.

— Ну и? — лениво протянул я после пары глотков.

— Что и? — Лена решительно делала вид что не понимает, о чем идет речь.

— Почему тебя отпустили? Все остались, а ты вот она, здесь. Так бывает только в одном случае, если ты подсадная утка и сама навела ментов на нудистский лагерь.

— Да ты! Ты! Да как ты смеешь! — девушка аж подавилась от возмущения.

Я чуть склонился над ней, протянул руку и похлопал её по спине. Хорошо быть высоким рядом с такой пигалицей. Лена от неожиданности отпрянула от меня и облилась квасом.

— Ну, ты… — прошипела девчонка, едва сдерживая слезы.

На светлом сарафане расплывалось коричневое пятно. Черт! Очень надеюсь, что кляксу можно отстирать. Помнится, мама, чтобы свести пятна пота с отцовских рубашек, химичила как какой-нибудь заправский химик..

Одно время мы с батей увлекались фотографией, и дома было все, чтобы проявлять, закреплять и печатать. Так вот матушка отжимала у бати фиксаж для пленок, разводила теплой водой, намазывала пятна, смывала и только потом закидывала в стиралку.

Нашу первую стиральную машину я до сих пор вспоминаю с содроганием. Она так завывала, что мне казалось, в ванной живет монстр, который злится на то, что его заставляют стирать одежду. Поэтому однажды он непременно вырвется на свободу и сожрет нас всех, или, в конце концов, лопнет от злости, подавившись папиными носками. Черт его знает, почему именно носками.

Лена едва не плакала, мокрая клякса расплылась аккурат на груди.

— Прости, я не хотел, — извинился я.

Девчонка так на меня глянула, что я счел за лучшее не развивать тему, а молча переждать бурю. Но не выдержал.

— Хочешь, пойдем в общагу, застираешь.

— Спасибо, не надо! — огрызнулась Лена. — Я живу недалеко. Так ты расскажешь что за бумажка такая старая. Если я н ошибаюсь, это старинная карта нашего