Энн встала. – Пожалуй, мне лучше… – Похоже, она приняла решение. – Но я вполне могу добраться сама, к чему вам лишние хлопоты… Вам совершенно необязательно меня…

Наконец мне удалось увести ее из голубятни. Мне представлялось совершенно очевидным, что наша беседа не воодушевляет ни Роя, ни голубя в клетке. После недолгих уговоров Энн все-таки согласилась поехать со мной. Рой проводил нас с фонариком до четвертого этажа, после чего отправился обратно к своим птицам. Затем мне пришлось подождать в холле на первом этаже, пока Энн разговаривала со своей бабушкой и надевала пальто. На все про все у нее ушло меньше пяти минут, и это мне тоже очень понравилось. Когда мы оказались на улице, она не взяла меня под руку и не пыталась идти со мной нога в ногу. Благодаря этому она еще больше выросла в моих глазах. На углу мы поймали такси.

Следующее испытание, ожидавшее ее, было чуть труднее. Когда мы свернули на Пятую авеню, я сказал:

– Теперь я могу говорить начистоту. Суть дела в следующем. Мне хотелось побеседовать с вами с глазу на глаз, а при Рое и голубе это было совершенно исключено. Разговор в вашей квартире также представлялся мне невозможным, поскольку я уже успел познакомиться с вашей бабушкой. Если бы я предложил вам поехать куда-нибудь со мной, вы бы непременно отказались. Вот мне и пришлось соврать вам о приглашении на обед от Лили Роуэн. Итак, чем же мы с вами займемся?

– Хотите сказать… Но откуда вы узнали… – Энн уставилась на меня широко открытыми глазами.

– Секундочку. Вопрос был риторическим. Полагаю, вам доводилось слышать о частном детективе Ниро Вулфе. Я некогда работал у него, но два месяца назад уволился и ушел в армию. Сегодня Лили Роуэн сказала мне, что вы обратились к ней и попросили посоветовать адвоката, а она пыталась устроить вам встречу с Ниро Вулфом, но мистер Вулф в то время был занят. Думаю, я могу вам помочь. Сразу хочу сказать: у мистера Вулфа масса дел и совершенно нет свободного времени, поэтому, если бы вы могли изложить суть дела мне…

– Вот оно что! – Энн посмотрела на меня. Некоторое время она молчала и наконец покачала головой. – Я вам ничего не скажу… Я не могу…

– Это еще почему? Вы же, я так понимаю, в беде. Так?

– Да, это так.

– И при этом вы собирались все выложить адвокату, о котором спрашивали Лили?

– Да.

– Ну что ж, Ниро Вулф стоит десяти адвокатов. Любых десяти. Даже лучших.

– Но вы же не Ниро Вулф. Вы всего-навсего привлекательный молодой человек в военной форме. – Она снова покачала головой. – Я ничего не смогу вам рассказать.

– Ты кое в чем заблуждаешься, сестренка. Да, я привлекателен, но этим дело не ограничивается. Впрочем, ладно. В нашем распоряжении весь вечер. Знаешь, что я тебе предложу? Поскольку мы оба уже пообедали, давай куда-нибудь поедем потанцевать. Между танцами я докажу тебе, насколько умен, попытаюсь заслужить твое доверие, а заодно попробую напоить, чтобы у тебя развязался язык. Тогда что-нибудь да получится.

– И куда мы поедем танцевать? – рассмеявшись, спросила она.

– Да куда угодно. Давай в клуб «Фламинго».

Я отдал водителю соответствующие распоряжения.

Оказалось, что Энн весьма неплохо танцует, но мне не удалось добиться от нее желаемого. В зале было много народу, явившегося туда поесть, однако я внаглую занял столик в углу, зарезервированный для какого-то светского хлыща. Когда владелец столика появился в сопровождении своей спутницы, я так на него посмотрел, что он счел за лучшее побыстрее раствориться в толпе. Мы с Энн отлично поладили. Врать не буду: вечер мы провели очень душевно, однако не будем забывать, что я отправился с девушкой в клуб не развлекаться, а по делу, и с этой точки зрения я напрасно потратил время.

Нельзя сказать, что я совершенно ничего не узнал. Например, я выяснил, что голубь в клетке на самом деле был голубкой по кличке Диана, являвшейся обладательницей девяти дипломов и ставшей матерью четырех победителей гонки на пятьсот миль. Я узнал, что Рой Дуглас выложил за эту голубку девяносто долларов, что три дня назад во время тренировочного полета порыв ветра швырнул ее о печную трубу и теперь она нуждается в покое и уходе. Кроме того, Энн поведала о застарелой вражде между матерью мисс Лидс и ее, Энн, бабушкой, миссис Чак, корни которой уходили еще в XIX век. Теперь война продолжалась уже между миссис Чак и мисс Лидс. Свара началась вот из-за чего: дело в том, что миссис Чак кормила белок, а миссис Лидс – голубей, причем обе занимались этим в Вашингтон-сквер-парке. Они отправлялись туда вскоре после рассвета, проводили там несколько часов, после чего шли по своим делам и возвращались обратно в парк ближе к вечеру. Миссис Чак проводила там больше времени, чем миссис Лидс, нередко задерживаясь до наступления темноты, поскольку голуби отправляются спать раньше белок. Таким образом, каждый вечер миссис Чак торжествовала победу, наслаждаясь тем, что ее соперница вынуждена отправляться домой раньше ее. Настоящая война между женщинами вспыхнула 9 декабря 1905 года, когда миссис Чак обвинила мать мисс Лидс в том, что она отравила белок, и потребовала в полиции ареста миссис Лидс. Эту дату не забыли и не забудут.

Кроме того, я также узнал, что мать мисс Лидс умерла три месяца назад, девятого декабря. Миссис Чак всем соседям поспешила рассказать, что дата смерти не случайна, – это Божья расплата за старое преступление. Сплетни дошли до полиции, и стражи закона, не поднимая лишнего шума, провели расследование, но так ничего толком не выяснили. Судя по поведению Энн, мне показалось, что за этой историей что-то кроется, и постепенно это ощущение переросло в уверенность, однако дальше мне продвинуться не удалось. Более того, Энн ни словом не обмолвилась о своем женихе, даже не упомянула, что он существует. Похоже, она по-прежнему считала, что я просто хорош собой, и этим дело ограничивается.

Вдруг совершенно неожиданно около полуночи я поймал себя кое на чем. Когда мы танцевали, мое внимание привлек запах волос Энн. Более того, я вдыхал его специально, наслаждаясь им. Меня это так потрясло, что я налетел на парочку, танцевавшую справа от нас, чуть не сбив ее с ног. Только подумать! Я при исполнении, работаю, негодую из-за того, что девушка ничего не хочет мне рассказывать, и одновременно с этим ловлю запах ее волос, пытаясь вдохнуть их аромат! Что, черт возьми, происходит?! Я увел Энн с танцплощадки,